— Ну и откуда тогда такая роскошь - спросил он Василия, продолжавшего что-то доставать и раскладывать по столу, на котором оставалось уже не так много места.
— Вступаем на путь рыночных отношений. Отсюда и деньжата.
— Не понял. Что продаёшь-то ? Наконечники для стрел или всякие там чопперы. Так я тебе их за день штук десять настругаю.
— Нет, перешли на бронзу и железо.
Николай хмыкнул. Он вспомнил детективы Бушкова, где копатели периодически находили могилу Чингисхана и всякую другую не менее ценную утварь. Если верить авторам, то вокруг этого разворачивались целые баталии, вплоть до уничтожения участников.
— Черным археологом стал - достояние страны расхищаешь ? Надеюсь, без уголовщины. Обычно к этому цепляются все и всяческие крыши. И потом, если верить классикам жанра, клад всегда вызывает желание сократить число участников делёжки. Как там у вас с эдакими страстями?
— Откуда. Всё законно. Это у классиков всё так интересно, а у нас Москва дала денег, указала место и договорилась с республикой. Если, конечно находим что-то интересное, то конечно разбираемся, только не в раскопе, а на площади Ленина.
— Слушай, а голова у вас всё ещё стоит? -
Николай неожиданно вспомнил достопримечательность города - большую голову основателя пролетарского государства, расположенную на центральной площади Улан Удэ. Голова была большой, круглой, и впечатление производила, особенно на неподготовленных людей. Вроде как бы первая волна террора против памятников её не затронула. В 92 она стояла, а позже он там уже не бывал.
— Стоит. Куда ей деться. Вроде как бы местный колорит.
— И небось те же люди сидят в тех же кабинетах?
— Ну, ротация кадров по возрасту неизбежна, а что до более серьёзных дел, то республика у нас маленькая, ископаемых пока не нашли. Так что Москва к нам не лезет. Что у нас взять - разве что овец. Вот у тебя, в Иркутске, там баталии идут. Аж газеты пухнут. А у нас тишина да келейность.
— То есть - отстрела нету - резюмировал Николай.
Действительно, при Советской власти руководство автономии взяло курс на ускоренную индустриализацию и натаскало в столицу множество предприятий точного машиностроения. Рабочий класс стал расти как на дрожжах, улучшая все показатели, но, когда грянула перестройка, советское точное машиностроение стало неожиданно никому не нужно. Заводы работали практически вхолостую, за исключением авиационного гиганта, который успешно продавал свои «изделия» в разные экзотические страны за весьма ощутимые денежки. Поэтому промышленность автономии серьёзно буксовала.