Проктор нервно захихикал, а Мейтланд тщательно вывел:
ПОМОГИТЕ АВАРИЯ ПОЛИЦИЯ Он смотрел, как Проктор неохотно переписывает слова. Бродяга работал лишь одной рукой, а другой прикрывал написанное, словно боясь, что его поймают за этим занятием. Но вскоре бросил и тыльной стороной руки все стер, поплевав на окрашенный бетон.
— Проктор! — попытался остановить его Мейтланд. — Никто тебя не увидит!
Проктор бросил карандаши, но продолжал с гордостью смотреть на перепутанные фрагменты имени Мейтланда, потом сел на землю. Мейтланд понял, что его лишь на время позабавило писание похабных слов на стене, а теперь он отказывается принимать участие в этом, как он считал, озорстве.
Усталый и подавленный, Мейтланд вцепился в плечи Проктору, носившему его по острову. Сгорбившийся зверь и бледный всадник, они блуждали среди шуршащей травы. Временами Мейтланд приходил в себя и выпрямлялся, сжимая железный костыль. Стараясь не заснуть, он ругал и колотил Проктора за малейшую запинку и колебание. Бродяга двигался вперед, словно не мог придумать ничего лучше этого бесцельного путешествия по острову, чтобы вернуть раненого к жизни. Временами он специально подставлял Мейтланду огненный рубец на шее, в надежде, что удар по нему оживит калеку.
Во время третьей прогулки по острову, когда они снова добрались до автомобильного кладбища, Проктор сгрузил Мейтланда на землю, потом поднял его своими сильными руками, прислонил к заднему бамперу «ягуара» и потряс за плечи, стараясь привлечь его внимание.
Мейтланд отвернулся от мчавшихся по дороге машин. Автострады колыхались, преломляясь в знойном, нагревшемся за день воздухе; эхом отдавался шум колес и моторов. Проктор бродил по автомобильному кладбищу, снимая с пояса крысоловки и устанавливая их среди разбитых машин. На пыльной крыше перевернутого такси он криво вычертил пальцем фрагмент имени Мейтланда.
Увидев, что тот наблюдает за ним, бродяга начал делать свои гимнастические упражнения в надежде, что удачная стойка на руках или кувырок вперед помогут Мейтланду воспрянуть духом. Тот терпеливо ждал, глядя, как Проктор суетится и нервно вытирает нос, готовясь к каждому новому трюку. Над островом дул теплый ветерок, лаская траву и кожу, словно это были части одного тела. Мейтланд вспомнил свою попытку отбросить часть собственной плоти и оставить раны там, где они были получены. Рот, правый висок и поврежденное бедро теперь не болели, как будто эта волшебная терапия подействовала, и он благополучно избавился от телесных повреждений, оставив их на предназначенных им местах.