— Прошу прощения, — очень спокойно возразил Пардальян. — Мне казалось, у вас есть причины дорожить жизнью. Видимо, я вас плохо понял. Оставим это.
Жеан Храбрый, вздрогнув всем телом, бросил короткий встревоженный взгляд на жилище Бертиль, но затем на лице его вновь появилось выражение прежней холодной решимости. И он промолвил тем же сухим, почти оскорбительным тоном:
— А вы, сударь, думаю, вряд ли здесь останетесь? Вы ведь никому ничего не обещали… Вы можете уйти, не навлекая на себя позора.
Лицо Пардальяна мгновенно обрело ледяное выражение, и он ответил юноше его же словами:
— Ваши предположения ошибочны! Я, хоть и по другой причине, также рискую навлечь позор на свою голову, если уйду отсюда.
На секунду Жеану Храброму показалось, что этот странный человек собирается защищать его. Гордыня вновь обуяла юношу, и он чуть было не произнес такое, что уже нельзя было бы исправить. Однако дремавший в нем инстинкт великодушия, о котором он сам не подозревал, смутные, неосознанные чувства справедливости, такта, красоты подсказали ему, что недостойно отвечать оскорблением на благородный порыв этого незнакомца. Да и гордость внушала, что дерзостью он только унизит себя перед человеком, чье превосходство в глубине души сознавал. Итак, он сумел смолчать, а Пардальян, словно бы понимая, какую внутреннюю борьбу пришлось выдержать Жеану, добавил:
— Впрочем, я тоже дал обещание тому, кого ценю выше всех королей христианского мира.
— Кому же? — спросил Жеан, более удивленный высокомерным тоном, нежели словами.
— Себе, — просто ответил Пардальян.
Тем временем капитан Прален и его гвардейцы подошли совсем близко к двум мужчинам, неподвижно стоявшим около крыльца.
— Вот они! — прорычал Ла Варен, оскалившись, как хищный зверь, почуявший добычу.
Из сбивчивого рассказа Ла Варена Прален вывел заключение, что ему придется иметь дело с обыкновенными бандитами, поэтому он с некоторым удивлением увидел, что те вовсе не пытаются бежать. Впрочем, долго раздумывать он не привык и с присущим военным людям грубым пренебрежением распорядился:
— Схватить мерзавцев!
Услышав этот приказ, двое смельчаков единым стремительным движением выхватили свои длинные шпаги, сверкнувшие в темноте тусклым блеском. Одновременно раздался очень спокойный и в высшей степени надменный голос:
— Вы не слишком-то вежливы, господин де Прален!
Ошеломленные внезапностью действий своих противников, гвардейцы остановились в нерешительности. Однако колебания их продолжались недолго. Обнажив клинки, они уже собирались атаковать, но тут Прален, изумленный высокомерием незнакомца, а в особенности тем, что услышал свое имя, жестом остановил их и спросил уже куда более любезным тоном: