— Три дня? Я не вынесу столько! Не доживу! — произнес Кончини, весь дрожа от нетерпения.
— Помилуйте, монсеньор! Вы целый месяц даже не знали, что с ней — а живы покамест. Что вам стоит подождать еще денек-другой?
— Так и быть, — сказал Кончини, взяв себя в руки. — Делай что хочешь. Но ты обещаешь…
— Я обещаю, что через два дня девица будет в ваших руках. Все будет сделано — только при условии, что сами вы близ этого дома не появитесь.
— Много же ты хочешь! — недовольно пробурчал Кончили.
— В ваших интересах, монсеньор. Вас непременно здесь узнают. Потом мы явимся с сетью — глядь, а птичка уже улетела.
— Да, твоя правда! Я сдержусь и не появлюсь здесь… только и ты не мешкай.
— Будьте, покойны, — усмехнулся Сен-Жюльен. — Мой интерес здесь не меньше вашего. Ведь все, что я сделаю для вас, послужит и моей мести.
Так оно и было — Кончини знал это. Он кивнул Сен-Жюльену в знак согласия.
Дальше они возвращались молча. Кончини пошел к себе во дворец. Роктай, Эйно и Лонваль, немного завидуя фавору, в который попадал их товарищ, втроем куда-то отправились. Сам Сен-Жюльен распрощался с ними недалеко от хозяйского жилища, имея, как он сказал, много дел.
В тот вечер Кончини нес караул в Лувре. Часов в восемь вечера он вышел из дому и не спеша направился к королевскому дворцу.
За ним на почтительном расстоянии, но не теряя из виду, следовала, прижимаясь к стенам домов, какая-то тень. Это опять был человек с обвязанной головой — проще сказать, Сен-Жюльен.
Убедившись, что Кончини вошел в Лувр, Сен-Жюльен, уже не таясь, пошел назад по улице Сснт-Оноре к дворцу своего хозяина. Через две минуты он стоял, склонившись в глубоком поклоне, перед Леонорой Галигаи.
Леонора встретила его немым вопросом. Сен-Жюльен кратко отрапортовал:
— Монсеньор ни на секунду не оставлял своих людей. Из Монмартрского аббатства отправился прямо домой. Оттуда пошел в Лувр и только что вошел туда. Бретер Жеан Храбрый…
— Знаю, знаю, — перебила его Леонора. — Он, кажется, взорвал себя порохом. И это все ваши новости, сударь?
— Никак нет, ваше сиятельство. Я случайно обнаружил ту девушку, что целый месяц тщетно разыскивал монсеньор, — мадемуазель Бертиль.
На лице Леоноры не дрогнул ни один мускул, но известие было пренеприятное! Когда епископ Люсонский приходил к жене Кончини благодарить за назначение уполномоченным по раздаче милостыни при королеве, он сказал, где находится девушка. Леонора не поленилась сама отправиться на Монмартр, повидалась там с аббатисой и велела ей именем королевы как можно строже наблюдать за Бертиль. Вернулась она оттуда в полном убеждении: никто никогда не узнает, что узница в монастыре — разве только чудом. И это чудо произошло… Мысленно Леонора прокляла все на свете, но с виду сохранила спокойствие — только подняла на своего шпиона большие черные глаза и произнесла: