— Продолжай, — холодно сказал Пардальян, — только покороче.
— С десяток стрелков вступили на нашу улицу. Они «любезно» предложили всем жителям закрыться в домах и не высовываться. А случайным прохожим «вежливо» посоветовали убираться подобру-поздорову. И, смею вас уверить, дважды им это повторять не пришлось.
— Значит, — вмешался Пардальян, устремив на Кокнара пронзительный взгляд, — при желании ты мог спокойно уйти?
— Без всякого труда, сударь, — закивал Ландри.
— А почему же ты этого не сделал? — осведомился Пардальян.
— Потому что тут подоспели вооруженные люди господина Кончини, — объяснил Кокнар. — И я понял наконец, что к чему. Увы, я начал соображать слишком поздно!
— Тем более надо было уходить, — заметил Пардальян. — Ты же знаешь, что, если попадешь в руки бывшего хозяина, тебе несдобровать.
— Я и хотел смотаться, — вздохнул Ландри. — А потом подумал: господин граф наверняка здесь. Может, он даже не подозревает, что творится на улице… Выйдет из дома — и его сразу схватят. Надо его предупредить. И я юркнул в дверь, сударь. А вы как раз собирались на улицу. Так бы волку в пасть и угодили. И уверяю вас, господин шевалье, я ужасно расстроился, когда увидел, что вы и правда тут.
Славный Ландри Кокнар говорил все это без малейшей рисовки. Он, похоже, просто не понимал, что поступил, как настоящий герой.
Растроганный такой преданностью, Одэ де Вальвер с трудом сдерживал свои чувства. Пардальян молча посмотрел на скромного смельчака, а потом тихо сказал:
— Ты храбрец, Ландри.
— Нет, сударь, — я скорее трус, — жалобно возразил Ландри Кокнар. — И еще какой. Уверяю вас, сударь, что сам я никогда не ввязываюсь в драку. А если меня пытаются в нее втянуть, я, не долго думая, бросаюсь наутек.
— А если убежать нельзя? — спросил Пардальян, невольно улыбаясь.
— Тогда я защищаю свою шкуру… — ответил Ландри Кокнар со свирепой решительностью. — По-настоящему, так и знайте.
И наивно добавил:
— Уж как я над ней, миленькой, трясусь, разрази меня гром!,.
— Ладно, — холодно заметил Пардальян, — будем драться, как львы, — ведь теперь в опасности целых три шкуры.
Он снова посмотрел в окно. Начало и конец улицы были по-прежнему перекрыты стрелками. Кончини и его люди стояли у дверей, ничего не предпринимая. Кончини что-то энергично втолковывал д'Альбарану, а тот согласно кивал головой.
— А, дьявол, что это они там замышляют? — тихо чертыхнулся Пардальян.
Да, самое неприятное — это когда не знаешь, чего ждать от противника. Не выпуская его из вида, Пардальян стал присматриваться к кровлям ближайших домов. Затем он высказал следующее соображение: