Однако, услышав похвалу в адрес Вальвера, король заметил с тем же притворно безразличным видом:
— И все-таки эта выходка не сойдет ему с рук.
Приближенные удивились, а Людовик пояснил:
— Как суперинтендант Лувра господин д'Анкр сейчас потребует, чтобы виновный был строго наказан. Граф де Вальвер — достойный дворянин, но он, похоже, не имеет ни малейшего представления о придворном этикете. Мне очень жаль, но по справедливости я вынужден буду согласиться с маршалом…
Пардальян посмотрел на короля с легким презрением и холодно сказал:
— Я должен предупредить Ваше Величество, что удовлетворить просьбу господина д'Анкра о наказании господина де Вальвера — это все равно, что отрубить мне правую руку.
Людовик смешался и промолчал. А шевалье продолжал еще суше:
— Как же я буду защищать вас, если вы хотите превратить меня в однорукого калеку? И как же нам победить, если вы сами покушаетесь на своих преданных сторонников?
— Ну, если так, то это совсем другое дело, — тихо и неуверенно пробормотал король. И, выдавая свои тайные опасения, добавил: — Как он сейчас раскричится!
Пардальян пожал плечами и спокойно заметил:
— Покричит-покричит и успокоится.
В это время все с живым интересом наблюдали за Вальвером и Роспиньяком, Впрочем, их ссора не затянулась и никто не смог в нее вмешаться, поскольку король молчал и как будто одобрял эту, как он сам изволил выразиться, «выходку достойного дворянина».
Поняв, что ему не вырваться из железных пальцев Вальвера, Роспиньяк перестал сопротивляться. С перекошенным лицом, с пеной на губах он прохрипел:
— Клянусь адом, это уж слишком! Дайте пройти, тысяча чертей! Мы встретимся на ваших условиях, когда вам будет угодно! Да пустите же меня!..
Капитан маршальской гвардии совсем потерял голову и заикался от бессильного гнева. Но он все еще старался говорить тихо, чтобы окружающие не услышали мольбы в его голосе.
Все видели, что барону не удается освободиться. И все прониклись невольным уважением к незнакомцу, который с такой легкостью усмирил силача Роспиньяка. А ведь приспешнику Кончили до сих пор не было равных. Все заметили, что губы у барона зашевелились, но никто не разобрал ни слова.
Зато все прекрасно разобрали ответ Вальвера: тот орал так громко, что его услышал бы и глухой,
— Нет, Роспиньяк, я тебя не отпущу, — кричал Одэ. — Вернее, после того, как выполню свое обещание. Помнишь, что я тебе говорил: где бы мы ни встретились, мой сапог по-прежнему к твоим услугам. А я слов на ветер не бросаю.
Вальвер вцепился в Роспиньяка двумя руками и приказал:
— А ну-ка повернись, барон.