– Я Мария, – назвалась она, представ перед Аликс на следующее утро. – Я вас знаю.
Она бросила огромный льняной узел на сухой чабрец, который монахи рассыпали по полу, чтобы он впитывал в себя зимой влагу, посмотрела на Аликс и широко улыбнулась, обнажив кривые зубы.
В ответ Аликс тоже улыбнулась. Но как только она начала задавать вопросы, у нее возникли серьезные сомнения относительно компетенции Марии. Она покраснела и покачала головой, когда Аликс спросила, есть ли у нее муж; она покраснела еще гуще, когда вопрос коснулся ее возможных детей.
– Как можно иметь детей, не имея мужа? – удивилась она.
Аликс вздохнула и задала следующий вопрос – насчет возможных сестер или братьев. От этого вопроса Мария зашлась в кашле.
Иврен, мирно спавший всю ночь, начал хныкать, как только Мария вошла в келью. Женщина посмотрела на маленький бочонок, где он лежал, затем на Аликс и снова на ребенка.
– Ребенок плачет, – сказала она, не сделав ни малейшего движения, чтобы подойти к нему.
– Полагаю, дети всегда плачут, когда проснутся, – ответила Аликс.
Мария кивнула в знак согласия.
– Это означает, что они чего-то хотят, – проговорила Аликс. – Мне кажется, он проголодался.
Обе женщины смотрели на узел в руках Марии с таким видом, словно нашли священный грааль.
Ну если не священный грааль, то хотя бы вьючную лошадь с бидоном молока на ней. Руки Аликс нащупали в узле глиняный кувшин, содержимое которого было еще теплым. Молоко, судя по всему, было от одной из коз, которые паслись на холмах, окружавших монастырь. Она мысленно поблагодарила монаха, который догадался прислать им такой ценный подарок.
– Но здесь нет чашки, – огорчилась она. – Как он будет пить молоко без чашки?
– Возможно, он еще слишком мал для чашки, – весело заметила Мария. – Не все дети умеют в младенчестве справляться с чашкой.
Аликс была с ней согласна, но решила промолчать. Она заглянула в плетеную корзину и стала искать среди яблок, сыров, бутылок с водой и вином хоть что-нибудь, похожее на сосуд, но ничего не нашла. А тем временем Иврен продолжал голосить. Его лицо покраснело от плача.
– Давай сначала его осмотрим, – предложила Аликс. Мария охотно согласилась.
У графини де Мерсье возникло подозрение, что в данный момент Мария согласилась бы и с существованием единорога, если бы речь зашла о нем. Но она промолчала, опасаясь, что женщина может обидеться и оставить ее одну с плачущим ребенком. От одной этой мысли она пришла в ужас и постаралась улыбнуться как можно приветливее.
Они подошли к импровизированной люльке и посмотрели на заходящегося в крике младенца.