– Во всем виновата я, – твердила она. – Я нашла ребенка во время захвата замка и унесла его к себе. Я спрятала его в своих покоях, – врала она, стараясь спасти Софи и ее мать. – Это оказалось нетрудно, так как никто не смел входить ко мне без разрешения. Никто даже и не пытался.
– За исключением рыцаря Бриганта, – прошипел де Гини. – Думаете, я не знаю о ваших свиданиях на главной башне замка? Конечно, вы об этом не догадывались. Позвольте сообщить вам, что теперь я являюсь лордом этого замка, и моя обязанность следить за всем, что здесь происходит.
Он нахмурился, и между его бровями залегла глубокая морщина.
– Но скажите мне, леди Аликс, вы действительно сами прятали ребенка? Без посторонней помощи? Это же так трудно, особенно для вас! Вы сами подмывали и пеленали его? Вы кормили его грудью?
– В этом не было необходимости, – спокойно произнесла Аликс. – Когда я взяла его, он был уже приучен пить из чашки. Все остальное я делала сама и без всякой помощи. Никто мне не помогал.
– Леди! – воскликнул Ланселот таким громовым голосом, что даже у пьяных рыцарей в жилах застыла кровь. Но Аликс не испугалась и повторила:
– Я все делала сама. Никто мне не помогал.
– Никакой поддержки? Никакой помощи?
– Никакой поддержки. Никакой помощи. – Графиня де Мерсье посмотрела рыцарю де Гини в глаза.
– Аликс, – прошептал Северин, понимая, что она сама загнала себя в ловушку.
– Вы лжете, – промурлыкал де Гини сладким голосом. – У вас было достаточно помощников. – Он махнул рукой одному из пажей: – Приведи колдунью.
Аликс догадалась, что они ворвались в дом Софи, как только она его покинула. Им пришлось хорошо потрудиться, чтобы так покалечить человека. Софи – а это, несомненно, была она, хотя ее трудно было узнать под маской боли, исказившей ее лицо, – едва волоча босые ноги, вошла в комнату. Цепь, сковывавшая их, громко звенела, ударяясь о каменный пол. Ее лицо было в синяках, под глазами темнели круги. Одна рука безжизненно повисла вдоль тела. Ее платье из домотканой материи, от которого всегда приятно пахло лекарственными травами и свежей землей, было разорвано в клочья и висело как мешок на исхудавшем теле.
Аликс бросила быстрый взгляд на руки колдуньи и так же быстро отвела его. Де Гини приказал искалечить их. Это было в его духе: уничтожить все здоровое и истинно красивое. Аликс уже знала об этом. Страсть к разрушению была неотъемлемой частью его натуры: она вошла в него вместе с превратностями судьбы.
Колдунья пошатнулась, и некоторые, рыцари захихикали. Аликс попыталась броситься к ней, но Северин ее удержал.