День рыцарского поединка выдался мрачным и серым. Тучи заволокли небо так плотно, что солнце не смогло пробиться сквозь них. Ночью Аликс почти не спала, думая о Северине Бриганте и не переставая удивляться, почему человек, посчитавший ее настолько противной, что не пожелал разделить с ней постель, когда она сама предложила ему себя, будет рисковать жизнью ради нее. Наверное, именно потому, что она сама к нему пришла. И хотя воспоминание об этом заставляло ее краснеть, она пыталась убедить себя, что хотела – что должна была – увидеться с ним, чтобы уговорить его отказаться от поединка. Она убеждала себя, что ей не нужен этот поединок – вот почему она пришла к нему. Но на самом деле она знала, что сама себя обманывает.
Северин будет сражаться с Ланселотом де Гини не только ради нее, и поэтому она не смогла его переубедить. Она этого ожидала. Но вот чего она не ожидала, так это боли, вызванной его отказом. Он отверг ее точно так же, как много раз отвергал Робер. Аликс была уверена, что уже больше никогда не посмеет посмотреть ему в лицо, и как это ни грустно, ей придется стать женой Ланселота де Гини. К счастью, у нее есть кое-что нужное ему. Она не боялась, что он ее отвергнет.
Она встала до рассвета. До того как раздался стук в дверь, она успела умыться, зачесать волосы назад и подушить себя розовыми духами из заветной деревянной бутылочки.
– Лорд сказал, чтобы вы поторопились, – произнес незнакомый голос.
Аликс не узнала ни голоса, ни акцента. Она только знала, что ни то, ни другое не принадлежало молодой Софи. По непонятной причине она моментально ополчилась против той, которая стояла за дверью. Она оглядела свою спальню: гобелены и серебро, огромную кровать, кружева, атлас, шелк и ковры. Ее охватила нерешительность, но она внушила себе, что женщина, которая пришла сюда с неизвестной целью, не должна увидеть и намека на эту нерешительность.
– Где моя служанка? – спросила она, открывая дверь.
– Я ваша служанка, – заявила женщина, вызывающе уперев руки в бока. – Меня прислал к вам лорд этого замка.
Она была маленькой, смуглой и молодой. Копна кудрей выбивалась из-под грязного платка. Аликс нахмурилась:
– Я хозяйка этого замка, и я задала тебе вежливый вопрос, на который хочу получить вежливый ответ.
– Она в деревне, – последовал неохотный ответ.
– Она покалечена?
– Вы хотите спросить, не пытали ли ее тоже? – Женщина нахально улыбнулась. – Это христианское государство, и никто не может быть допрошен инквизицией без видимой причины и серьезных доказательств. Колдунью, мать молодой Софи, не стали бы пытать, если бы она назвала своих сообщников.