Вечером мы отправились в казино. Царящие в казино сумерки ничем не напоминают полумрак храмов. Над игорными столами ярко пылают задрапированные в стенах и на потолке светильники. Воздух напоен не благовониями, а острым настоем риска, надежды и глубинного страха. Мне казалось, не только я, но и мои спутницы обрели какую-то сверхчувствительность. Стало острее зрение, тоньше слух, ощутимей осязание.
Минут через десять к нам подошел крупный дородный европеец-распорядитель. Очки в золотой оправе, элегантный костюм, импозантные жесты и движения. Судя по акценту – должно быть – немец. Он провел нас по залу и помог выбрать стол.
– Вам должно повезти, – нервно шепнула Мишель, – вы – новичок.
И я, правда, выигрывал, но суммы были небольшими. Интересовал меня не столько выигрыш, сколько бесшумно и незримо мельтешащие вокруг волны азарта, бурлеск вызываемых им страстей. Такого количества электричества, которое скопилось здесь в воздухе, хватило бы на целую электростанцию.
Появилась приветливо улыбающаяся девица в мини-юбке с коктейлями на подносе. Я выпил, закружилась голова. Мочевые пузыри моих спутниц довольно быстро отозвались. Когда они вернулись из туалета, их глаза еще больше блестели адреналином авантюры. Если бы не я, они бы оставались здесь и после двух ночи тоже…
Я был настолько возбужден, что, едва вернувшись, сел за письмо к Чарли.
«Еще раз привет, дружище! Решил записывать для тебя все, что со мной происходит. Не знаю, зачем это нужно, поможет ли это понять симптомы моей болезни, и что ты со всеми этими записями сделаешь, но это уже твое дело.
Что касается меня, то я сижу сейчас в номере отеля, и не где-нибудь, а в Бангкоке, и отстукиваю тебе на ноутбуке свои впечатления. Боюсь, правда, тебе это покажется многословным и бессмысленным и ничем не поможет…
Пожалуйста, выясни, получил ли Боб Мортимер деньги. Я перевел их на днях из Швейцарии. А за тебя радуюсь всем сердцем. Ты ведь, как и я, начинаешь новую жизнь… Постой, там кто-то стучит в дверь…»
Когда я, натянув халат и повернув ручку замка, открыл дверь, то увидел Мишель.
– Удивлены?
– Если даже да, то приятно, – ответил я дежурной любезностью.
– Софи умаялась, а мне не спится…
– Бывает, – вздохнул я, – хотите что-нибудь выпить?
– Виски, – сказала она. – Бедолага! Всю жизнь в тисках условностей: это запрещено, того нельзя. Правила приличия требуют…
– Не очень приятно, – налил я в два бокала. – Лед? А как насчет лимона?
– Куча обязанностей и почти никакого удовольствия, – скорчила она гримасу. – Пока не нашли достойного жениха – блюди Самое Дорогое и Самое Чистое…