– А что будет потом, Руди? Завтра?
– Завтра наступит вчера, – ответил он рассеянно.
И я вдруг инстинктивно поняла, о чем он думает: человек бежит от того, что его ждет, а оно все равно его настигает.
Меня зазнобило, но я не хотела терять ни одной секунды:
– Если бы не ты, Руди…
– Я так счастлив, Дейна! Просто с ума схожу от счастья. Сейчас стану кричать, как полоумный.
Я засмеялась, закрыв глаза от усталости: мне хотелось спать. И только совсем издалека слышался его уплывающий в сон голос:
– А ведь все – благодаря случаю, Дейна! Если бы не он, мы бы с тобой не встретились. Он могущественен, как Бог…
– А может, – он и есть Бог, Руди? – спросила я оттуда, из сна…
Утром я его не нашла. Проснулась, протянула руку и нащупала пустоту. Я вскочила с кровати и стала метаться по комнате: его вещей тоже не было.
– Сволочь! – била я кулаками все, что попадалось под руку. – Сволочь, сволочь, сволочь!
Едва сполоснув лицо и натянув, что попало, бросилась к стойке портье.
– Вы не видели?… – спросила я и осеклась, потому что не знала, что сказать: кого?
Мужа? Родственника? Любовника?
Молодой парень-портье сразу понял, в чем дело, и, чтобы помочь мне, деликатно спросил:
– Вы имеете в виду старика, который прошел здесь час назад?
Я посмотрела на него как безумная:
– Кто?
– Тут проходил какой-то старик, – с участием посмотрел он на меня. – Не знаю даже, откуда он взялся. Он вам записку оставил. Я еще удивился…
Руки меня не слушались. Я взяла конверт и, не открывая, вернулась в комнату. Минут пять я стояла, чувствуя, как борется во мне желание открыть его и непонятный приступ ярости.
И этот тоже солгал! А если и не солгал – все равно сбежал, оставив меня одну…
Надорвав конверт, я вытащила записку. Прочла, потом пробежала глазами еще раз. И еще… Я вся сжалась, стала легкой как перышко. Иначе меня бы не стало. И я бы подорвалась на самой страшной и безжалостной мине – отчаянии.
«Я болен своей любовью к тебе, Дейна,– снова и снова скользили мои глаза по знакомым строчкам. – Такой неизлечимой нежностью, что вытерпеть ее вдали от тебя просто нельзя…»
Меня закачало, как на корабле, хотя я опиралась о стенку.
«… По утрам ты пахнешь звездной чешуей, а вечерами – океаном…»
«Почему ты ушел? – стучали зубы. – Как ты мог?!»
Но он молча продолжал кричать: не голосом – словами из мертвых букв.
«Со мной произошло то, что не могло не произойти… Но все случилось раньше, чем я надеялся… Я хотел только одного: остаться в твоей памяти таким, каким ты меня увидела в первый раз: молодым и загадочным… Больше писать не могу: иначе завою во весь голос, как пес по покойнику. Твой вечно, Руди».