Я галантно протянул руку в направлении выхода и поманил их пальцем. Здесь, в Гринвич-виллидже, ресторанчиков и кафе – как собак нерезаных: на каждом шагу. Уже через полсотни метров мы остановились возле расставленных на тротуаре столиков и сгрузили на свободные стулья плащи и футляры. Я заказал молоденькой официантке кофе и пирожные. Когда она отошла, я, привлекая внимание, слегка постучал по столу. Потом собрал лоб в вертикальные морщины и спросил заговорщицким тоном:
– А хотите вместо халтуры делать что-то более серьезное и оригинальное?
В их взглядах робкая надежда соседствовала с полудетским страхом: а вдруг я над ними смеюсь. Или, хуже того, задумал какую-то пакость.
– Моя область – музыкальный фольклор, девочки. Кроме того, я по образованию – дирижер.
Господи, какими у них стали глаза! А меня словно кто-то накачал изнутри веселым газом.
– Можно переложить на современный лад что-нибудь старинное и поработать над этим. За успех – ручаюсь.
Официантка принесла заказ. Девчонки с удовольствием ели пирожные и запивали их кофе.
– Меня зовут Лизелотта, – представилась блондинка, засовывая ложку в рот и улыбаясь.
– А меня – Сунами, – все еще стесняясь, хлопнула ресницами японочка.
Я покровительственно и по-отечески кивал.
– Вы это всерьез? – робко спросила японочка.
– Более чем, – заверил ее я.
Лизелотта слегка прикусила губу:
– Думаете, так заработаем больше?
Я засмеялся, В романтиках иногда просыпается меркантилизм. Романтика романтикой, а кушать-то надо…
– Фольклор, дщери мои, снова входит в моду, – развел я в подтверждение своих слов руками. – Чем ближе глобализация, тем больше людям хочется ощутить, что они не такие, как все. Что у них есть прошлое. И если еще найти пианистку…
– Пианистку? – спросила насмешливей, чем надо было бы, Лизелотта.
Я чуть осуждающе кашлянул: ты что, не поняла глубину моего замысла, детка? И, чуть нахмурившись, отпил скверный кофе.
– Ну, в метро мы пианино, конечно, не станем брать. Но надо думать перспективнее. Не о сегодня, а о завтра.
Я их окончательно запутал, но это и было моей целью. Иначе бы они меня давно послали куда подальше.
– На первых порах можно использовать маленький орган, – сказал я. – С пианисткой у нас будет уже квартет. А, кроме того, вы ведь музыкантши, и я не должен вам напоминать, что пианино – самый емкий и многоголосый инструмент.
Лизелотта, слегка смутившись, кивнула. «О господи, – подумал я, – до чего доверчива молодость и какой коварной может быть старость!»
– Правда, я должен вас предупредить, все будет зависеть от вас самих.