— Ну и что?
— Ты что, не понимаешь, что я все должен буду объяснить? Что я вел это расследование втайне? Ты что, думаешь, будет, когда эти мудилы наверху узнают о тебе? Ты думаешь, они против тебя ОМОН выставят? Они же тебя на руках носить будут! Они же тебя полномочным послом к Лю-циферу пошлют! Они же тебя попросят выступить посредником при подписании двухстороннего договора между Российской Федерацией и суверенной диктатурой Семи Кругов Ада! Страну же просрут, сволочи!
Я взял раскричавшегося полковника двумя пальцами, опустил в карман и вышел, отведя глаза скучавшему на вахте охраннику. Асмодей тихо растворился среди молекул кислорода и азота.
Наискосок от мрачного здания ментовки караулил серебристый, похожий на живую щуку «мере». Менты, с увлечением гонявшие от подъезда всякий «жигуль», поостереглись делать предъяву этакой тачке: еще схлопочешь маслину прямо в лоб, даром что напротив ментовки.
При виде меня ребята радостно высыпали из тачки.
— Гы! Аладдина выпустили, — завопил Сережка.
— Куда едем? Чабан в баньку звал…
— Домой, — коротко бросил я.
На дачку мы прибыли уже к шести. Я поднялся на третий этаж, вытряс Яниева из кармана и возвратил ему нормальный вид.Ребята, привычные к такого рода событиям, мигом притаранили наручники и приторочили Яниева к трубе отопления, как пуговицу к пиджаку.
— За одну руку, — сказал я, — и притащите ему пожрать. Я с ним вечером поговорю.
— Или ты думаешь, я не убегу? — процедил бывший спецназовец, косясь на раскрытое, без решеток, окно.
— Убежишь — заметил я, — не поговорим. Выбирай.
Вечерняя пьянка, скорее, походила на шабаш. Вся окрестная нечисть, от рэкетиров до домовых, собралась праздновать мое освобождение. В бассейне с шампанским били хвостами пьяные русалки (никогда не видели, как плавает пьяная русалка? — омерзительное зрелище), и Колька Наган разбил себе колено, осваивая новое для него транспортное средство — помело.
Когда совершенно голые парочки и троечки, повизгивая, стали разбредаться по кустам, я поднялся на третий этаж.
Яниев по-прежнему сидел на стуле, закрыв глаза. Столик со жратвой перед ним был нетронутый, если не считать сиротливо обвисшей банановой шкурки, пульт дистанционного управления телевизором был выключен. Только руки полковника были действительно свободны от наручников.
— Видел веселье, — осведомился я, тыча в сторону раскрытого окна, — что скажешь?
— Я уже все сказал, — равнодушно проговорил мент. — Проорете вы страну, сволочи.
— Кто именно? Бандиты? Домовые? Политики?
— А какая между вами разница? — горько сказал полковник. — Одни норовят хапнуть, и другие норовят хапнуть. У вас «шестерки» в подручных — а у них ОМОН. У вас хоть порядку больше, вот скажи — если бы Карачун своим боевикам приказал взять Грозный в двадцать четыре часа, взяли бы?