— Они нам должны больше, чем мы, — ругался директор, — и они же еще с нас берут пеню за неуплату налогов!
— Если вы переведете счета в «Народный Альянс», — сказал я, — у вас не будет проблем с получением бюджетных денег.
Оборонщик насторожился. Я знал, что к нему не в первый раз обращаются с подобным предложением.
— А сколько процентов обломится вам?
— Нисколько. Я вам заплачу в первый же день. А с Минфином буду разбираться во второй. Когда переведете счета?
— Завтра, — сказал оборонщик. Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел Адашкевича.
— На какие шиши вы собираетесь выплачивать их долги? — пробормотал он, явно имея в виду неплатежеспособный Коммерческий и финансовый банк.
Я пошевелил пальцами. Еще в 1310 году Раймонд Луллий во время своего визита в Лондон сделал тамошним властям 22 тонны золота из свинца. Покойник подробно разъяснил мне, в чем тут было дело, и я не сомневался, что могу повторить операцию и реализовать получившийся продукт на Лондонской бирже, благо лицензия на операции с драгметаллами у «Народного Альянса» имелась. Но…
— У банка долгов на сто шестьдесят лимонов, — усмехнулся я, — а должников на сто семьдесят.
— Эти фирмы давно испарились.
— Мы найдем, куда они испарились, — пообещал я, — и предъявим счет каждой испарившейся молекуле.
Адашкевич молчал, потягивая из соломинки коктейль.
— Пожалуй, я готов с вами сотрудничать, — тихо сказал Адашкевич, — но при одном условии. Отстаньте от Тхаржевского.
Признаться, я чуть с копыт не свалился от удивления.
— Вы? Защищать Тхаржевского? — изумился я. — Почему?
— Он мой друг, — спокойно сказал Адашкевич. — Да он же вор! Бандит!
— Вы тоже бандит, — заметил Адашкевич, — и тем не менее Яниев к вам, кажется, привязан. Мы со Славой учились на одном курсе. Не думаю, что человек, который предает друзей, может называться честным.
Адашкевич помолчал и затем сказал:
— Я бы хотел поговорить с Василием Александровичем.
Я почувствовал укол ревности. Разумеется, он будет говорить с Яниевым. О ВВП, что бы это ни значило. Об амортизации. Об инфраструктуре. ТЭК, брек и мек. Он считает, что если со мной заговорить о ВВП, то я с досады превращусь в сову. Так оно и есть.
Я пересек переполненный народом зал и подошел к Яниеву.
— Вася, — сказал я, осторожно тронув его за плечо, — там по тебе Адашкевич тоскует. И замолчал.
Яниев смотрел, не отрываясь, в правый угол зала. Там, на фоне канапе с икрой и ветчиной, стояла невысокая девушка лет девятнадцати, в белом вечернем платье с пышной юбкой, с осиной талией и потрясающими белыми волосами, доходившими до середины пояса. Девушка держала в руке коктейль и беседовала с каким-то молодым человеком. Время от времени она встряхивала волосами, те рассыпались по плечам серебряным каскадом, и тогда можно было видеть, что платье ее — с открытой спиной и что плечики ее худые и розовень-кие. Яниев глядел на нее, открыв рот.