Особенно если учесть, что по документам в цистерне находилось не 300 тонн нефти, а 120. Через неделю правительство издало указ о формировании новой вертикально интегрированной компании; сеть московских бензоколонок у меня оставалась в наследство от Князя. Еще через недельку Яниев объявил о скором обмене акций НГДО[3] и НПЗ[4] на консолидированную акцию холдинга.
Прием по случаю этого события был устроен у меня на даче. Директор «Ячинскнефтегаза» ходил гоголем. Его не очень-то ликвидные акции в последнюю неделю шли у московских брокеров, как горячие пирожки. От правительства было два или три гостя из Минтопэнерго да Адашкевич, который, насколько я знал, и был в этой операции у Яниева главным консультантом.
Тхаржевского среди гостей не было, а вот Даша Тхаржевская была.
Оба директора увели меня в кабинет. Уж не знаю, кто им рассказал о том, как я начинал с рисованных тачек, а только Дачинок (директор нефтедобывающей компании) развернул передо мной заграничный проспект и стал требовать установку горизонтального бурения, а Северников (директор «Раднефтеор-гсинтеза») развернул другой проспект и потребовал установку для каталитического крекинга.
— Ты что, Петр Семенович, прямо здесь, что ли? ты ее как в Сибирь повезешь? Директора загалдели хором:
— А вы к нам съездите, Шариф Александрович! А то знаете, какие отсюда железнодорожные тарифы?
— Ну ладно, — сказал я, — буду у вас денька через три и все сделаю в ажуре.
После ухода директоров я подошел к окну и стал смотреть вниз. Праздник был в полном разгаре, столы ломились от еды, и кто-то равнодушно глядел сквозь иллюминатор луны на первых пьяных гостей, падающих на четвереньки, и на голого директора банка, блудящего с парочкой зеленохвостых и черноглазых русалок.
Кто-то вошел в дверь, и я увидел Адашкевича с Яниевым. В руках у замминистра был дипломат, который он и положил на стол.
— Так о чем разговор? — спросил Яниев. Адашкевич раскрыл дипломат: в нем лежали банковские упаковки с долларами.
— Это что такое? — удивился я.
— Моя доля от кредитов Тхаржевского. Из КФБ.
Я протяжно присвистнул. Чиновник бросил на меня взгляд, полный вместе стыда и ненависти.
— Сколько тут? — спросил Яниев.
— Двести тысяч.
— Вы что же, их так и хранили под подушкой?
— Дачу купил. Вчера продал.
— И сколько дач у вас осталось?
— Нисколько. Квартира в Москве. В Бутове. Двухкомнатная.
Признаться, я думал, что Яниев отдаст ему бабки. Ну что «Народному Альянсу» двести штук? Слону дробина. Но Яниев невозмутимо сгреб чемоданчик.
— Спасибо, Виктор Михайлович, — поднялся и был таков.