– Вернитесь, – позвал он. – Вы пораните ноги.
– Не пораню. Сегодня я, наверное, не засну и поэтому хочу насладиться последним теплом.
– Вы легкомысленны. Сегодня прохладно.
– Ничего подобного. Ночь просто великолепная.
– Вы должны думать о младенце.
– Младенец не простудится. Он во мне, ему тепло и хорошо. – И Джулия положила руку на свой еще плоский живот. – Вы рассуждаете как старая бабка, Рафаэль.
– Мадам! Вы задели меня за живое.
– Идите посидите со мной.
Она побежала к крытой аркаде, колонны которой увивал плющ. Это была картина, исполненная таинственности, достойная кисти самого Боттичелли.
Рафаэль впитывал ее в себя – каждый оттенок цвета, каждую блестяще нарисованную деталь, – словно смотрел на настоящий шедевр.
– Вы похожи на нимфу, – хрипло сказал он. – Вы вызываете у меня желание снова вас изнасиловать.
Он приблизился к ней, и она игриво рассмеялась.
– Какой ужас. – В этот момент лунный луч упал на ее лицо, озарив его неземным светом и засветив огонь в ее золотистых глазах. – Вы счастливы, Рафаэль?
Он улыбнулся и положил руку на спинку скамьи. Он играл густым локоном ее волос, ощущая их шелковистость, любуясь их блеском.
– Разрешите мне перечислить мои нынешние обстоятельства. Я безумно влюблен. Судьба пожелала, чтобы та, кому отдано мое сердце, была моей женой.
– Как это немодно, – презрительно протянула Джулия. – Что скажут в свете?
– Боюсь, что это может вызвать скандал, так что нужно держать все в тайне.
– Поскольку я знаю, как вы боитесь сплетен, то клянусь, что никому ничего никогда не скажу.
– И живем мы в хаотичном бестолковом доме, который вы почему-то любите.
– Потому что мы превращаем его в любимый дом. Согласитесь, что прогресс налицо. Ваша бабушка была под сильным впечатлением во время своего недавнего визита. Лужайки оформлены, сад в порядке. В большей части помещений работы завершены, и мне нравится собрание произведений искусства, которое ваша мать привезла из Франции.
– Столько хлопот, – сварливо сказал Рафаэль, хотя глаза его блестели.
– Да, но ведь вы же не возражаете. Я даже заставила вас выбрать занавеси на окна.
– Только для моей библиотеки, – строго уточнил он. – И видит Бог, это и правда не такое уж трудное дело. Признаюсь, мне нравится устраивать этот дом с вами. Вместе. Он становится в большей степени нашим, а не просто реликвией, принадлежащей моим предкам. Уже двух этих вещей – жены и дома – было бы достаточно, чтобы сделать человека довольным. Но теперь… – Рафаэль замолчал, и в голосе его появилось мягкое удивление. – Я буду отцом. Мне трудно в это поверить.