И Лютров полетел к этим холмам, опоясанным незамерзающей сизой излучиной большой реки, глядел на черный дым с высоты двухсот метров и вспоминал утренние рукопожатия ребят, их недолгие сборы, сдержанную радость на лице Жоры Димова, впервые назначенного ведущим летчиком на опытную машину.
«Семерка» еще осенью была испытана на все строгие режимы. Сначала ее вел Долотов, потом Боровский. Ничто как будто не мешало отработанной методике испытаний. Рулежка, первый вылет, доводка двигателей, освоение специфики управления, аэродинамические испытания на устойчивость в различных полетных условиях, в том числе на предельно малых скоростях и максимально допустимых углах атаки к встречному потоку – так называемые большие углы … Машины испытывались при максимальном скоростном напоре на малых высотах и при максимальных скоростях на оптимальных высотах. Из нескольких опытных С-14 «семерка» первой вышла за звук, первой прошла по мукам самолетных испытаний, проведенных Борисом Долотовым. На вопросы ребят о самолете немногословный Долотов отвечал: «Хорошая машина. Строгая». «Семерку» готовили к полетам целевого назначения. Димову осталось закончить отработку пусковых систем – сделать несколько полетов в зону с оранжевыми сигарами ракет на пилонах под крыльями, а затем отправляться в командировку.
Уцелевшая в бронированном контейнере магнитофонная нить с записью голоса штурмана и отмеченные самописцами перегрузки подсказали аварийной комиссии, что невероятное просто, так непростительно просто, что недостойно значиться рядом с жизнью и смертью.
Но так казалось на земле… Когда машина с полетным весом более ста тонн принимается за дельфиньи пляски в воздухе, именуемые раскачкой, из кабины самолета, вошедшего в эти непокорные рукам летчика колебания, все выглядит иначе. Возникновение раскачки в так называемой зоне наибольших ошибок управления не только не было загадкой, но и предупреждалось установленными на С-14 самодействующими механизмами – демпферами, автоматически парирующими самовозникающие изменения угла атаки. Но те же колебания летчик не в состоянии погасить своими руками, потому что слишком длинен по времени путь «человек – рули», потому что наиболее быстро и полноценно машина слушается их при главных, характерных для нее режимах полета… А демпферы, включаясь в работу всякий раз, когда штурвал замирал в руках Димова, еще более усугубляли положение. Одно к одному. В других условиях все было бы по-другому, но самолет не ходит за ручкой одинаково во всех полетных режимах, и зоной наибольших ошибок управления для С-14 остаются взлетно-посадочные скорости, здесь машина особенно «строга»…