Дай Бог, так будет всегда! Богдан Плиш и его "Кредо" делают для единства наших народов больше, чем все политики вместе взятые. А внимание, с которым "Кредо относится к современной славянской музыке, — это вообще что-то небывалое!
Московский пасхальный концерт Киевский камерный хор "Кредо" повторил через неделю в Киеве, в мрачных и торжественных пещерах древнего Городского Арсенала, на фестивале "Гоголь-фест". Вновь — успех. По рассказам очевидцев, зал аплодировал стоя, и никто не устраивал обструкцию "москалям"…
Недавно Богдан Плиш стал также и дирижёром Национальной оперы Украины. Так пожелаем же ему успехов в достижении ещё более значимых вершин в искусстве, тем более что и Богдан, и его музыканты очень молоды. Верую!
P.S. Уже в июле хор "Кредо" был приглашён президентом Украины для участия в государственном мероприятии, посвящённом памяти жертв Голодомора. Плиш и его артисты, к изумлению "державной влады", исполнили музыку великорусского гения Г.В. Свиридова. Без комментариев!
Сергей Угольников КИТЧ ПО «ОГОНЬКУ» Перестроечный кинематограф как симптом
Фильмы эпохи перестройки — не только особый вид воспроизведения, но очень специфичный подотдел мировосприятия. Нет ни одной страны и временного промежутка, где бы режиссёры верещали, желая ввоза и проката импортной продукции; везде "мастера искусств" понимают, что конкурент — это гад, и перегрызут горло не только за доллар в кинотеатре, но и за строчку в газете. Перестроечным же представителям киноиндустрии были чужды пошлые буржуазные предрассудки, они свой бизнес пытались пресечь ввозом изделий иностранных фабрик грёз. Похоже, на Пятом съезде кинематографистов СССР были собраны люди с суицидальными наклонностями — другие предположения ненаучны. Тогда же началась и сегрегация советской киноиндустрии, одна часть которой пыталась "держать марку" (непонятно, из каких творческих и финансовых источников), снимая нечто, похожее на кино, а другая поэтапно сползала в направлении депрофессионализации. Солидарной чертой обоих направлений было отсутствие каких-либо оригинальных режиссерских, операторских или актёрских находок, весь жанр держался исключительно на уверениях авторов, что вот сейчас-то, при снятии запретов, — и появится "новая откровенность", которая увековечит автора в анналах мирового искусства и осчастливит аудиторию новыми знаниями. Первым из произведений, "покоривших" публику, был "Курьер": про московского инфанта, который не знал, чем себя занять как в рабочее, так и в личное время. Хорошо запомнился последний кадр нетленки — увидел курьер солдатика и задумался о чём-то несбывшемся. Но ведь всем помнится, что в тот момент шла афганская война, и все помыслы "курьерского" призывного контингента были направлены на откос от службы в армии, "типичность" в остросоциальном произведении отсутствовала. На армейскую среду воздействовали другие фильмы. "Недобитая" советская система дистрибьюции способствовала тому, что даже на БАМе у строителей находились журналы "Советский экран" — абсолютного информационного вакуума не было. Большую ажитацию вызвал в роте номер, где рекламировали съёмочный процесс "Меня зовут Арлекино": актриса была повышенной оголённости и наличие сцены изнасилования. Всё было предельно заманчиво, подразделению непременно хотелось защитить несчастную жертву от негодяев. С киномеханика требовали, чтобы непременно привёз грандиозный кинохит. Но тот сумел выцарапать только "Забытую мелодию для флейты", — говорил: "Там тоже пиканты". И до того казалось, что Эльдар Рязанов — режиссёр конкурентный лишь в условиях изоляции, но "Забытая мелодия" перевела домыслы в чёткую уверенность. С тех пор он и снял только один шедевр — про котлетки Наины Иосифовны.