Рудин сидит в тюрьме. «Все правильно, – думает он, – вор должен сидеть в тюрьме». Так сказал Глеб Жеглов, который всегда был его кумиром. Но он, Рудин, изменил идеалам Глеба и за это расплачивается теперь. Сокамерники знают, что он бывший чекист. Об этом позаботился Белавин. Он думал таким образом усугубить участь Рудина. Но уголовники народ особенный. Они и сами могут разобраться кто есть кто. А в Рудине они чувствуют силу и мощь. К тому же с удовольствием слушают его разглагольствования о том, кто и каким образом виноват в судьбе России. Он говорит о России в целом, а не только о русских: в камере народ многонациональный. Рудин спит на нижней полке у окна, совсем далеко от параши.
Лилия Константиновна по-прежнему мучает невестку, жену своего старшего сына. Теперь еше чаще, потому что ей больше некому упадать на грудь. Отец Игнатий после той памятной встречи с начальником службы безопасности зарекся общаться с ней вообще. Бедная Лилия Константиновна! Как же ей худо, если вспомнить, что Бурмистров завешал фирму своей второй жене, а ей и ее детям осталась только какая-то мелочь. Всего несколько жалких квартир и дач. Она хотела тут же броситься к адвокатам и оспорить завещание. Но старший сын запретил ей это делать, сказал, что он и сам достаточно зарабатывает: его небольшая фирма процветает, занимая свою нишу в московском бизнесе.
Младший же сын, Ваня, заявил, что ему вообще ничего не нужно. Он собирается служить Отечеству в самых горячих точках, а не жиреть, просиживая в креслах штаны. Плевал он на папино имущество. Впереди у него интересная жизнь.
Иногда Ваня вспоминает мальчика Яшу, которого он послал в папину фирму и который исчез после всех потрясений в «Самоцветах». Интересно, что он такого натворил, что его разыскивала милиция? Неужто он как-то причастен к смерти папочек? Дать положительный ответ ему не позволяет самолюбие. Ведь если признать, что это действительно так, то получится, что ученик, которому он с таким высокомерием оказывал покровительство, оказался куда хитрее своего учителя.
Зря Лилия Константиновна завидовала Веронике, что фирма досталась ей. После веселого налета налоговой полиции фирме очень долго придется выкарабкиваться, чтобы достичь былого расцвета. А если бы «Самоцветы» достались Лилии Константиновне, то им бы просто на этом самом месте пришел капец.
Вероника же получила то, что хотела, – много работы и много хлопот. Конечно, иногда длинными бессонными ночами ее мучила совесть, что она убила собственного мужа. Но тут же второй внутренний голос, отвечающий за ее самосохранение, внушал Веронике, что она ничего такого не сделала. Ну подумаешь, подшутила над начальником службы безопасности. Она же не виновата, что он оказался сумасшедшим.