– Ты кто? – спросил он.
– Отец Игнатий. Меня все знают в патриархии…
– Твою мать! – сорвалось у Рудина.
Как он мог так ошибиться! И сколько вообще ошибок он совершил за последнее время! Но ведь мужчина стоял как раз там, где они с шантажистом договаривались, ив руках у него был «Коммерсант», которым он и обмахивался от жары. Но мало ли сегодня идиотов, читающих «Коммерсант».
– А чего ж вы, отец Игнатий, в светском? – Рудин лихорадочно думал, как выпутаться из дурацкой ситуации.
– Не хотел привлекать внимания, сын мой.
– Ну хорошо, простите, отец, идите умойтесь. И я вас выведу отсюда.
– Не нужно, я сам дойду. Спасибо.
– Ну что вы, что вы. Простите, я обознался. Вы так отчаянно махали этим «Коммерсантом», что я вас принял за другого. Я вас провожу.
Отцу Игнатию очень хотелось немедленно убежать от Рудина. Конечно, было так глупо с его стороны угрожать этому опасному человеку. Но он надеялся, что в самом центре Москвы, где Рудин назначил встречу, ему ничто не угрожает. И вот теперь вместо денег он получил кулаком в челюсть, и если бы не завыл молитву, то получил бы гораздо больше. «И впрямь поверить, что ль, в Бога? – вдруг пришло ему в голову. – Отказываться от проводов нельзя, – думал он. – Это вызовет у бандита подозрение».
– Хорошо, хорошо, проводите меня, будьте любезны.
Это «будьте любезны» сразу переключило рудинские мысли с раскаяния на настороженность. Тот звонивший точно так же произносил это словосочетание – что-то наподобие «буце» вместо «будьте». Рудин с удивлением уставился на попика, и тот не выдержал, отвел взгляд.
– Так это ты, – взревел Рудин, – звонил мне, паскуда! Еще попом притворяется!
Рудин схватил Игнатия за грудки и стукнул его об стену.
– Я не притворяюсь. Я действительно священнослужитель, – дрожащим голосом заявил отец Игнатий. – Сознаюсь, был не прав. Мне от вас ничего не нужно. Отпустите меня, пожалуйста.
– Зато мне от тебя нужно. Кто?!
– Что – кто?
– Кто тебя подослал?
– Я сам.
– Говори, паскуда! – Рудин отвесил Игнатию щедрую плюху и, наверное, сломал перегородку носа.
– Отче наш, иже еси на небеси! – взвыл отец Игнатий, зажимая ладонью нос.
– Кто послал?
– Честно, я сам.
– Откуда знаешь про убийство? – Рудин готов был вломить попу еще раз.
– От одной моей прихожанки…
Узнав о смерти Тарчевского, Лилия Константиновна, бывшая жена руководителя «Самоцветов» Бурмистрова, в очередной раз приехала в церковь и упала на грудь отцу Игнатию. Она с удовольствием осталась бы на этой груди навсегда, так ей нравился этот поп. Теперь, когда она жила в одиночестве, у Лилии Константиновны вдруг обнаружился необъятный запас женской нежности, которую надо было на кого-то тратить.