— Но если тебе так уж захотелось назвать его Атва, я не буду противиться твоему желанию, жена, — заявил мужчина. — Поступай по-своему.
— Ты сам знаешь, мне лучше не перечить, — кивнула женщина.
— Видишь, как она со мной обращается? — спросил мужчина, поворачиваясь к Зелиму. — Я выполняю все ее желания, а она даже не дает себе труда поблагодарить меня.
Легкая улыбка тронула его губы, когда он произносил эти слова, он явно был рад, что споры насчет имени окончены.
— Ну, Зелим, благодарю тебя за помощь.
— Мы все благодарны тебе, — подала голос женщина. — И особенно Атва. Мы желаем тебе счастливой жизни, богатства и удачи.
— Спасибо, — пробормотал Зелим.
— А теперь извини, нам придется расстаться, — произнес мужчина. — Мы должны окрестить ребенка.
После того как необычайное семейство побывало на побережье поблизости от Атвы, жизнь Зелима изменилась.
Юноша оказался в центре внимания, расспросам не было конца. Сначала старый Кекмет выпытал у него все о разговоре с путниками, потом настал черед жителей деревни. И на все вопросы Зелим отвечал лишь правду, простодушно и без утайки. И все же в глубине души он чувствовал, что правда заключается отнюдь не в нескольких фразах, которыми он обменялся с удивительными супругами во время достопамятной встречи на берегу. В присутствии этой пары он ощущал нечто чудесное, невыразимое словами, запас которых у него был весьма скуден. Да, по правде говоря, он и не стремился облечь свои ощущения в слова. Пережитое принадлежало только ему, и он вовсе не горел желанием поделиться с любопытными. Единственным человеком, от которого он не утаил бы ничего, был его покойный отец. Конечно, старый Зелим сумел бы его понять, он подсказал бы сыну нужные слова, а если слов этих оказалось бы недостаточно, кивнул бы головой и произнес: «То же самое случилось со мной в Самарканде». Так он обычно отвечал на все рассказы о диковинных и невероятных событиях. «То же самое случилось со мной в Самарканде...»
Возможно, жители деревни догадались, что Зелим что-то скрывает от них, ибо он заметил несомненную перемену в отношении к себе односельчан. Люди, которые всегда были с ним добры и приветливы, теперь отвечали на его улыбку растерянными взглядами, а то и вовсе отворачивались, делая вид, что не заметили юношу. Другие, в особенности женщины, выражали свою неприязнь еще более откровенно. Нередко он слышал, как односельчане упоминают его имя в разговорах, а за этим непременно следует смачный плевок, словно даже звуки его имени имеют мерзкий вкус.
Наконец старый Кекмет открыл ему, какие слухи ходят о нем в деревне.