Паренек испуганно дернулся – на него смотрели маленькие серо-стальные глазки. Поваренок наклонил голову в знак уважения, надеясь, что поэт не сочтет его появление разбойничьим нападением.
Кажется, наконец-то поэт пришел в себя – он растерянно засуетился. Первым порывом его было желание вылезти в окно, но отверстие оказалось слишком узким, так что он только перепачкался известью, которой щедро был выбелен оконный проем, да свалил на землю три книги, одна из которых тут же раскрылась. Ветер принялся яростно перелистывать страницы, и глаза поэта тут же перенеслись с паренька на книгу, которая, как считалось во все времена, была светочем знаний.
Стирпайк разочарованно крякнул – кажется, этот человек не от мира сего, вряд ли у него чего-нибудь допросишься. Еще устроит скандал. И, проклиная себя за легкомыслие, поваренок поспешно начал карабкаться обратно.
Бросив отчаянный взгляд вправо, Стирпайк заметил там небольшой купол, покрытый зеленым мхом. Чуть сбоку высилась стена, выложенная в шахматном порядке черными и темно-зелеными плитками. Стена изгибалась к северу, к извилине были пристроены когда-то кирпичные ступени, теперь густо поросшие травой.
Не чуя под собой от отчаяния ног, поваренок бросился вправо, распугивая гревшихся на солнце ящериц.
Стирпайк совершенно потерял ощущение времени – он обезумев метался по крышам и искал лестницу, ведущую вниз. Под ногами то и дело хрустела черепица, шелестела трава и пружинил мох. На пути Стирпайку встретилось множество укромных закоулков – хитроумных тупиков и галерей, подобий колодцев без воды и бордюров с устроенными внутри нишами, непонятно для чего и для кого сделанных, но хоть бы одна лестница! Несколько раз ему попадались окна, расположенные по соседству с крышами, в них можно было бы попробовать проникнуть, будь они открыты… Наконец, когда Стирпайк в очередной раз обозвал себя ничтожеством, он скорее угадал, чем заметил, огромное стрельчатое окно. Поваренок выпрямился и окинул взглядом раскинувшуюся вокруг него панораму. Судя по всему, это западное крыло. Однако из распахнутого настежь окна слышались голоса множества людей, так что соваться туда не стоило. И тут сердце беглеца затрепетало от радости – он углядел маленькое окно, расположенное точь-в-точь над большим. Если проявить надлежащую ловкость и вспомнить вчерашнее приключение, когда он выбирался из импровизированной темницы Флея, можно забраться в окно. Силы, конечно, уже не те, но зато отчаяния ему не занимать. А отчаяние, как известно, придает силы.