Но слезы продолжали струиться по щекам юной герцогини – она только еще сильнее расстраивалась, слыша унылое бормотание няньки.
Наконец старуха, поняв, что успокоить воспитанницу все равно не сможет, выпорхнула из комнаты, пообещав на прощание принести девочке пирожок.
Фуксия же, дождавшись, пока шаги нянюшки затихнут в переходах, со всех ног бросилась на улицу. Она летела, не разбирая дороги – люди бросались в стороны, стремясь избежать столкновения. Фуксия и сама не помнила, как оказалась на улице. Опомнилась она тогда, когда бежала через сад. Там тоже было одно из ее укромных местечек – где кончались клумбы с цветами – творения Пентекоста – затем начинались заросли папоротников, а дальше – небольшое озерцо. Здесь всегда стояла тишина – даже птицы не резвились в ветвях, что окаймляли озеро.
Фуксия бросилась на землю и заплакала. «Ненавижу! Ненавижу все! – сотрясалась от рыданий девочка. – Всех ненавижу! Надоели все! Весь мир!»
Однако вскоре рыдания прекратились – горло чесалось, глаза распухли. Фуксия села и, глядя в воду, сказала, как бы размышляя: «Вот вырасту и буду жить одна! Всегда одна! В каком-нибудь уединенном доме в лесу… Или даже внутри дерева…»
Сорвав травинку, девочка принялась ее пережевывать.
– Конечно, когда я буду жить одна, кто-нибудь доберется до моего места. Может быть, этот кто-то будет даже из другого мира. Не из этого! Придет кто-нибудь даже из другого мира. Из нового мира. Не из этого! Придет кто-нибудь… не такой, как они все. Он сразу влюбится в меня, потому что я всегда одна, я не такая, как они все… Этому человеку будет хорошо со мной, потому что у меня есть главное качество – гордость!
Но тут же слезы снова хлынули из глаз девочки.
– Он… он будет высоким, выше Флея… Сильный как лев и с гривой желтоватых волос – тоже как у льва… Только его волосы будут вьющимися. Он будет большим и сильным человеком, умным – намного умнее доктора. Он будет одет в черный камзол, так что моя одежда будет казаться очень яркой. Он вот так подойдет… И скажет: «Леди Фуксия!» А я ему: «А в чем, собственно, дело?»
Дочь герцога шмыгнула носом и уставилась, пригорюнившись, на водную гладь.
Фуксии показалось, что по поверхности озера пошла рябь – возможно, вода понимает ее.
В то самое время, пока девочка мечтала о подобном льву пришельце из другого мира, Стирпайк начал свое последнее путешествие по оплетенной плющом стене.
Госпожа же Слэгг делилась с Кидой своими переживаниями. В душе старой женщины боролись два чувства – с одной стороны, она хотела вести себя с подобающим няньке его светлости достоинством, с другой – она даже за это короткое время успела привязаться к Киде и вдобавок испытывала к ней почти материнское чувство.