Король едва сдерживался. Едва мы успели поклониться, как он заговорил — я никогда еще не слыхала, чтобы его голос звучал столь весело:
— Пакуйте вещи, ваши высочества.
— Я свои и не распаковывала, — отозвалась я.
ВЕСНА 1495 ГОДА — КОНЕЦ ВЕСНЫ 1496 ГОДА
Глава 9
Наше путешествие через Неаполитанский залив было недолгим. На самом деле слугам понадобилось больше времени на то, чтобы загрузить наш корабль провизией и имуществом, чем ему — чтобы преодолеть путь от Искьи до гавани Санта-Лючии.
Королевская свита его величества Феррандино, состоявшая из его нареченной невесты Джованны, Джофре, Альфонсо и меня, взошла на корабль в превосходном расположении духа. Когда корабль отплыл, Альфонсо принес бутылки с вином и кубки, и мы многократно выпили за короля, Арагонский дом и город, в который мы возвращались. Это были самые радостные минуты в моей жизни. Думаю, и в жизни Феррандино тоже, ибо глаза его никогда еще так не сияли и никогда он не улыбался так широко. В какой-то момент он под влиянием порыва обхватил Джованну за талию, привлек к себе и страстно поцеловал — к пущему восторгу нашей компании, наградившей его одобрительными возгласами.
Джофре пролил свет на историю с проповедником Савонаролой и его зловещим предсказанием о том, что Карл VIII возвещает конец света.
— Мой отец, его святейшество, велел Савонароле явиться в Рим и объяснить свои воззрения на Апокалипсис, которые кажутся несколько необдуманными. Савонарола со свойственной ему трусостью сказался больным и заявил, что не в состоянии проделать этот путь.
Мы расхохотались во все горло, а Джофре предложил новый тост:
— За дальнейшее недомогание Савонаролы!
Я порадовалась, что Эсмеральда находится в каюте и не слышит, как оскорбляют столь почитаемого ею священника.
Когда мы подплыли поближе к неаполитанскому берегу, нами овладело молчание. Везувий, за время нашего изгнания сделавшийся для меня маяком надежды, по-прежнему нес свою стражу над городом, но его темно-фиолетовая громада была единственным цветным пятном на фоне некогда зеленого, а ныне превратившегося в пепелище ландшафта. Поля и склоны, которым сейчас полагалось бы вовсю цвести и колыхаться волнами зреющих хлебов, были черны, как будто огромная гора снова извергла пламя.
Один лишь Феррандино продолжал улыбаться; он уже видел это разорение прежде, во время вылазок своих капитанов.
— Не надо отчаиваться, — сказал он нам. — Да, французы позаботились, чтобы в этом году мы остались без урожая, но зажженные ими пожары удобрили землю золой, и на будущий год мы получим щедрый урожай.