Когда он вспомнит это, мы можем присоединиться к нему и помочь, удержать это более конкретное видение.
— Давайте сделаем то же самое, — предложил Дэвид. — Может, она и сама уже обратила внимание на эти крики.
Он закрыл глаза, и я последовал его примеру, стараясь представить себе Майю, вдруг понимающую, что ей надлежит делать.
Спустя несколько минут, я открыл глаза; Дэвид пристально смотрел на меня. Сипуха вновь прокричала прямо над нашими головами.
— Пошли, — скомандовал он.
Минут через двадцать мы стояли на холме выше водопадов. Сипуха следовала за нами, периодически издавая крики, а теперь расположилась где-то на дереве в полусотне футов справа от нас.
Прямо перед нами блестел в лунном свете водоём, над поверхностью которого плавали клочья тумана. Мы простояли десять-пятнадцать минут — молча, прислушиваясь.
— Посмотрите туда! — шепнул вдруг Дэвид, указывая рукой.
Среди скал справа от водоёма я различил несколько фигур. Одна из них подняла голову. Это была Чарлин. Она увидена нас; я помахал, и она узнала меня. Мы с Дэвидом спустились к ним по каменистому склону.
Кэртис чуть не подпрыгнул от радости, увидев своего друга. Он схватил Дэвида за руку:
— Теперь мы остановим их!
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Кэртис представил Дэвида Майе и Чарлин, Я встретился глазами с Майей:
— Как вы нашли дорогу сюда? Были проблемы?
— Сперва мы сбились с пути, заблудились в темноте, но потом, я услышала крик сипухи и поняла, куда нужно идти.
— Сипуха — сова, — сказал Дэвид, — а присутствие совы означает, что нам даётся случай разглядеть истину сквозь любой возможный обман со стороны других, и если мы не поддадимся желанию причинить им вред, то сможем, подобно сове, найти во тьме путь к высшей истине.
Майя присмотрелась к Дэвиду;
— Кажется, я уже где-то видела вас. Кто вы?
Он недоумённо воззрился на неё:
— Вам же назвали моё имя — Дэвид.
Она мягко положила руку ему на плечо:
— Нет, я имею в виду, кто вы по отношению ко мне, ко всем нам?
— Мы с вами встречались тогда — во время войны, — ответил он, — но я был исполнен такой ненависти к белым, что не поддержал вас — даже не стал слушать.
— Сейчас мы делаем это иначе, — сказал я.
Дэвид сурово взглянул на меня, потом выражение его лица, как и прежде, смягчилось.
— Если говорить о той войне… я тогда испытывал к вам ещё меньше уважения, чем все остальные. Вы же не захотели рисковать. Вы просто сбежали.
— Меня прогнал страх, — сказал я.
— Я знаю.
Потом завязался общий разговор. Каждый рассказывал Дэвиду об эмоциях, которые испытывал, и обо всём, что мог припомнить о той трагедии во время войны с индейцами.