В какой-то момент Майя подошла ко мне:
— По-моему, вы тоже собрались уйти.
Утвердительно кивнув, я объяснил, что если уж все эти великие индейские врачеватели не понимают, что, она делает, то я и подавно не понимаю.
Она взглянула на меня так, как будто я пошутил, затем, повернувшись, направила своё внимание на другого человека. Чарлин! Я вдруг вспомнил, что она находилась там.
Она была индианкой и обладала большой властью, однако, многие вожди-мужчины, завидуя, игнорировали её из-за принадлежности к слабому полу. Похоже, ей было известно нечто важное о роли предков, но они оставались глухи к её словам.
В моём видении мне хотелось остаться, поддержать Майю, высказать свои чувства к Чарлин, но, в конце концов, я ушёл; подсознательная память об ошибке, совершённой в тринадцатом веке, сделала своё дело. Я стремился только уйти, убежать, избежать какой бы то ни было ответственности.
Моя жизнь шла давно заведённым порядком: я ставил свои ловушки, добывал шкуры и не собирался рисковать своей головой, о ком бы ни шла речь. Возможно, в следующий раз мне всё удастся лучше.
В следующий раз? Мгновение — и я увидел себя смотрящим на Землю, на самого себя, теперешнего.
Я созерцал свое Видение рождения и видел, что вполне могу избавиться от своей пассивности и бездеятельности, что могу использовать для этого весь огромный потенциал, заложенный в людях, которые будут окружать меня в детстве: мать научит меня душевной чуткости, отец передаст свою цельность и чувство юмора, один из дедушек — любовь к природе, дядя и тётка — собранность и целеустремлённость.
В окружении таких сильных личностей моя склонность к отстранённости быстро перерастёт в сознательность.
Сначала я буду уклоняться от их влияний, прятаться, боясь не оправдать возлагаемых на меня надежд, но, со временем, поборю этот страх, пойму, сколько положительного могу воспринять от них, и уверенно встану на свою тропу.
Такое воспитание заставит меня стремиться к той духовности, которая открылась мне в Откровениях несколько столетий назад.
Я буду изучать труды психологов, мудрость Востока, учения мистиков Запада, и, в конце концов, я снова встречусь с Откровениями — как раз в тот момент, когда они снова возникнут из тьмы веков, чтобы, наконец, сделаться достоянием людей.
Вся эта подготовка и освобождение от пассивности позволят мне исследовать воздействие Откровений на человеческую культуру и влиться в группу Уильямса.
Тут, отвлекшись от видения, я нашёл взглядом Уила.
— Что-то не так? — спросил он.
— У меня тоже не всё сложилось столь идеально. У меня такое ощущение, что всё воспитание, вся подготовка пропали даром. Я даже не избавился от этой проклятой отстраненности.