Кто-то подошел и встал рядом. Я открыл глаза.
– Я тебя не знаю, – сказал подошедший. Это был, наверное, один из столбов вонючки: невысокий, но очень тяжелый парень лет тридцати, из коротких рукавов железного абвера торчат руки толщиной с мою ногу.
– Я тоже.
– Вообще я тут знаю всех, а тебя нет.
– Я недавно пришел.
– Хавла не принес?
– Нет.
– Зря.
– Плевать.
– Тут ты прав. Покурить хочешь?
– Да. Карузо есть?
– Ты его знаешь?
– Я никого не знаю.
– Значит, покурить. Какую: сизую, желтую?
– Черную.
– А еще что?
– Десять путешествий.
– Ого! А рвань у тебя есть?
– На это хватит.
– Ты же отплывешь с десяти доз.
– Ты пришел заботиться о моем здоровье?
– Тоже верно. Ладно, жди.
Он ушел. Мне надоело лежать, и я сел по-турецки. И тут же почувствовал на себе чей-то взгляд. Мощный, почти обжигающий взгляд. Я обернулся. На меня в упор смотрел парень... что-то знакомое мелькнуло в лице...
– Точно. Это ты, – сказал он.
– Это я... – начал я и вспомнил: – Терс?
– Терс, – кивнул он. – И Таня здесь. Она манила тебя, ты почувствовал?
– Нет, – сказал я. – Зачем я ей?
– Ну, это может знать одна она. Но она манила тебя, и ты пришел.
Черт-те что, подумал я. Не верю.
– Принес, – сказали за спиной. – С тебя тонна сто.
Я отдал столбу пачку десяток и набрал еще сотню разными. Терс, подняв брови, смотрел на все это.
– Ты его знаешь? – спросил столб Терса.
– Худей, – сказал Терс.
Столб, изменившись в лице, попятился.
– Это тебе? – спросил Терс удивленно, кивнув на мои приобретения.
– Да.
– Странно, ты не похож...
– Не похож, – согласился я, и вдруг пришла мысль: а может быть, Таня поможет мне в задуманном? Может быть, это судьба, что меня занесло именно в этот глатц... без ассистента риск слишком велик... Я достал монету. Решка – риск, орел – Таня.
Орел.
– Хочешь обмануть судьбу? – спросил Терс, улыбаясь.
– Нет, – сказал я. В точности наоборот.
14.06.1991. Около 19 час.
Глатц
– Осторожно, здесь... – сказала Таня, но я уже приложился лбом о перекладину. Звук, должно быть, был услышан. – Стойте, я сейчас...
Я слышал ее шаги в темноте, легкие и уверенные. Потом загорелся свет: голая лампочка на шнуре. Таня стояла под ней, прикрывая глаза ладонью. Она показалась мне маленькой и очень хрупкой. Помещение, куда мы попали, было совершенно пусто, только у дальней от входа стены на небольшом кирпичном возвышении стояла некая мебель, которую не сразу и опишешь. Две козетки, поставленные "валетом" и сросшиеся, как сиамские близнецы, сиденьями. И еще – шандал со свечами. И большая черномедная шкатулка. И ничего больше.