Это были огромные, пронзительные, лилово-черные глаза с золотыми искорками. Ребенок протянул руку и убрал с глаз мешавшие ему волосы — длинные прямые пепельные пряди. И улыбнулся.
— Спящий проснулся, — с трепетом произнесли Стражи, опускаясь перед Зелгом на одно колено. — Привет тебе, истинный владыка.
В этот момент кассарийский некромант почувствовал сильнейшую боль во всем теле. Рвалась плоть, трещали сухожилия, крушились кости. И он понял, что умирает.
Услышав дикие крики, доносившиеся из расселины, откуда наполовину торчала туша ламахолотского монстра, Гризольда весьма ими заинтересовалась.
— Кто там? — спросила она, пытаясь заглянуть за спину зверю.
— Я Алгернон Огнеликий, рыцарственная дама, — учтиво отвечал демон. — Я бы хотел с кем-нибудь сразиться.
— Разумное и вполне логичное желание, — согласилась фея. — Что же вас сдерживает?
— Вот это вот естественное препятствие.
Надо заметить, что голос демона звучал несколько сдавленно.
— А что вы вообще там делаете? — уточнила Гризольда, любившая ясность во всем.
— Сижу, как невеста на выданье. Кто придет, тому и достанусь.
Фея окинула чудовище Ламахолота оценивающим взглядом, как портной, которому заказали праздничный кафтан без примерки, и сочувственно покивала.
— Препятствие существенное.
— А вы бы не могли его как-то отвлечь?
— Чем?
— Может быть, каким-нибудь кормом.
— Гризя!!! — вскричал взволнованный Таванель. — С кем ты разговариваешь?
— С потенциальным противником, — не стала таиться фея.
— А зачем?
— Жалко же. Там зря пропадает целая ватага демонов.
— И пускай пропадает. Их и так перебор.
— А вот милорд Топотан сетовал на нехватку врагов. И Лилипупс тоскует.
— Это понятно.
В ходе битвы наметился явный перелом. Выражался он в том, что, завидев издалека коренастую фигуру бригадного сержанта с его любимой бормотайкой наперевес, демоны улепетывали во всю прыть.
— Нам его с места не сдвинуть, — признал Таванель, завершив осмотр ламахолотского зверя. — Ему и тут неплохо.
Тут он глаголил, как истинный златоуст. Монстр Ламахолота благодаря своей длинной шее вполне успешно дотягивался до разнообразных демонов, пробегавших мимо расселины, и поступал с ними по своему, монструозному усмотрению. Он не видел смысла гоняться за жертвами по всему полю — ему и тут было удобно. Сказывалась тысячелетняя привычка: ученых и исследователей, которые в последнее время составляли основу его рациона, ему тоже доставляли, так сказать, на дом. Без всяких дополнительных усилий с его стороны. Ламахолотский зверь не был реформатором и терпеть не мог ломать устоявшиеся традиции.