Файди отыскал меня взглядом и кивнул.
– Скотина, - сказал я.
Он, словно услышав меня, расцвел, помахал в ответ.
Старина Боби расхохотался:
– Вы делаете ему большую честь. Учтите, в ваших устах каждое слово имеет рекламную силу!
Я внутренне обругал себя за несдержанность и рассмеялся вслед за Боби: все-таки мы работали на одной волне.
Стрелка миновала отметку "девять". Будет ли обещанное затемнение? Боби расслабился в кресле, уныло рассматривал зал. Я слушал оркестр. Он играл блюз. Оркестр работал профессионально, в определенном жанровом ключе. Какие-то темнокожие юноши исполняли коронные вещи прошлого, менялись инструментами, импровизировали, срывая аплодисменты. Они жили на сцене духом предков, великолепными мелодиями Америки, завоевавшими когда-то весь свет, но уже изрядно забытыми. Оркестр воскрешал в памяти собравшихся со всех этажей Большого Джона их беззаботную молодость, даже детство, и зал временами затихал, уплывая в счастливую даль юности.
– Срок истек, - сказал шеф полиции.
Я успел заметить цифры на часах: 9.18.00.
Тотчас погас свет.
– Пожалуйста, - ответил я Боби не без злорадства. - Надолго это?
– Не знаю.
– Ну, какой же вы шеф, раз ничего не знаете? - Продолжал злорадствовать я. - Вы хоть предупредили администрацию?
– Не кричите, пожалуйста, - ворчливо отозвался шеф. - Конечно, все в порядке, где надо, работают движки… Извините за неточность, у меня на несколько секунд убегают часы…
Зал вел себя спокойно. Обычно свет иногда меркнул, когда на площадке в сполохах цветных прожекторов затевались танцы. Сейчас было везде темно. Лишь вспыхивали кое-где сигареты, да на оркестровой площадке светилось несколько зеленых огоньков. Оркестр исполнял красивую мелодию.
– Смотрите, шеф, - толкнул я в темноте Боби, - там горят светильники.
– Знаю, - в голосе Боби звучало чувство превосходства осведомленного человека. - На пюпитрах - лампочки, у них там батареи…
Когда вспыхнул свет, шеф полиции взглянул на часы и вдруг спросил хрипло:
– Что это значит?
Напротив него сидел пожилой негр. Я узнал моего знакомого - нью-йоркского писателя.
– Скажите, сэр, - обратился вежливо Голдрин к шефу полиции, - вы не сразу стреляете в негра? Извините, я не знаю вашего отношения к этой проблеме… Здравствуйте, мистер Бари!
– Я вообще никогда не стрелял в преступников, тем более в цветных, - проворчал Боби и вопросительно посмотрел на меня.
– Спасибо, - сказал Голдрин. - Спасибо, что вы сказали правду: негр для белого всегда преступник.
Я представил старине Боби известного писателя, вернувшегося в Америку, и спросил: