"Вся эта литературщина в зубах навязла."
"Да но это еще и интересно само по себе, большой чарующий лагерь в который можно врубаться — Где твое былое достоевское любопытство? Ты стал таким нытиком! Ты ноешь как старый больной торчок сидящий в комнате нигде абсолютно. Тебе пора носить береты и внезапно изумлять всех кто приподзабыл что ты крупный международный писатель и даже знаменитость — Мы можем делать все что захотим!" завопил он. "Снимать кино! Поехать в Париж! Покупать острова! Все что угодно!"
"Рафаэль."
"Да но Рафаэль не стонет как ты он сбился со своего пути, он обрел свой путь — представь себе как его будут принимать в Вашингтоне и он будет встречаться с Сенаторами на коктейлях. Поэтам пришло время влиять на Американскую Цивилизацию!" Гарден, как один современный американский романист утверждавший что он решительный вожак левых хипстеров и арендовавший Карнеги-Холл чтобы об этом заявить, а фактически как и определенные гарвардские умы в высших сферах, был ученым интересующимся политикой в конечном итоге хоть и подчеркивал мистически свои видения вечности -
"Ирвин если у тебя в самом деле были видения вечности тебе не было бы дела до влияния на Американскую Цивилизацию."
"Но в этом-то все и дело, это как раз то где я по крайней мере хоть с каким-то авторитетом могу говорить вместо просто каких-то выдохшихся идей и социологических зависов содранных из учебников — У меня есть блейковское послание к Железной Гончей Америки."
"Опа-ля — а дальше-то что делать будешь?"
"Стану крупным заслуженным поэтом которого люди будут слушать — Я провожу спокойные вечера со своими друзьями, возможно, в смокинге — Выхожу и покупаю все что захочу в супермаркете — Я обретаю голос в супермаркете!"
"Ну и?"
"И ты можешь поехать и организовать себе публикацию сразу же, эти недоумки тормозят ее от дурацкой путаницы в своих головах. «Дорога» это большая безумная книга которая изменит Америку! Они на ней даже смогут заработать. Ты будешь голым танцевать на письмах своих почитателей. Ты сможешь посмотреть Бойсверту прямо в глаза. Крупнейшие Фолкнеры и Хемингуэи задумаются подумав о тебе. Время пришло! Видишь?" Он стоял распростерши руки как симфонический дирижер. Глаза его не отрывались от меня гипнотически безумно. (Как-то раз он сказал мне серьезно, по конопле, "Я хочу чтоб ты слушал мои речи как слушают на Красной Площади.") "Агнец Америки будет взращен. Как Восток вообще может уважать страну в которой нет Поэтов-пророков! Агнец должен быть взращен! Большим трепещущим оклахомам нужна поэзия и нагота! Самолеты должны летать не просто так а от одного нежного сердца к другому открытому сердцу! Должен быть кто-то кто дал бы сентиментальным лодырям в конторах по розочке! Надо отправить пшеницу в Индию! Новые хиповые классические кукольные сцены могут происходить на автостанциях, или в Порт-Авторитете, или в туалете на Седьмой Авеню, или в гостиной у миссус Рокно в Восточном Изгибе или что-нибудь еще" пожимая плечом со своей старой нью-йоркской хипстерской сутулинкой, шея подергивается…