На миг, фактически, я удерживаю маму и шикаю на нее чтоб понаблюдать за ним (мексиканцы называют меня "авантюристом") и ей-Богу он просто сидит один-одинешенек в ночи улыбаясь над старыми истинами Бодхисаттв Индии. С ним не ошибешься. Он улыбается счастливо, на самом деле, беспокоить его настоящее преступление — но это нужно сделать, а кроме того он будет доволен и может быть даже потрясен до того что Увидит Майю но я вынужден протопать по его крыльцу и сказать "Бен, это Джек, я со своей мамой." Бедная Мемер стоит у меня за спиной полузакрыв свои бедные глаза от нечеловеческой усталости, и отчаянья к тому же, недоумевая что теперь пока здоровый старина Бен топает к маленькой увитой розами двери с трубкой во рту и говорит "Ну, ну, ну, много ты понимаешь?" Бен слишком умен и по-настоящему слишком мил для того чтоб сказать что-нибудь вроде "Ну здрасьте вам, когда это вы приехали?" Я уже написал ему заранее но рассчитывал скорее приехать как-то днем и снять номер прежде чем свалиться ему на голову, может в одиночку пока Мемер могла бы почитать Журнал Лайф или поесть бутербродов у себя в номере. Но вот 2 часа ночи я совершенно оцепенел, я не видел ни гостиниц ни комнат внаем из автобуса — Мне хотелось как-то опереться на плечо Бена. К тому же с утра ему нужно было на работу. Но та улыбка, в цветочном молчании, все в Беркли спят, да еще над таким текстом как Писание Ланкаватары где говорятся вещи вроде Зрите волосяную сеть, она реальна, говорят глупцы, или вроде Жизнь подобна отражению луны на воде, какая из них настоящая луна? что означает: Реальность есть нереальная часть нереальности? или наоборот, когда открываешь дверь входит кто-нибудь или ты сам?
74
И улыбаясь над этим в западной ночи, а звезды водопадом над его крышей словно пьяницы спотыкающиеся вниз по лестнице с фонариками в задницах, целая хладноросая ночь северной Калифорнии которую я так любил (эта свежесть дождевых лесов), этот аромат свежей зеленой мяты растущей среди спутанных мясистых сорняков и цветов.
Маленькому домику хватало истории, к тому же, как я уже показывал ранее, он был пристанищем Бродяг Дхармы в прошлом где мы устраивали большие чайные дискуссии о Дзэне или сексуальные оргии и ябъюм с девчонками, где мы крутили на фонографе музыку и громко пьянствовали в ночи будто Веселые Мексиканцы в этом тихом коллегиальном соседстве, никто почему-то не жаловался — То же самое разбитое кресло-качалка до сих пор стояло на маленькой уолт-уитменовской розовой веранде что была вся в лианах и цветочных горшках и покоробленном дереве — На задворках до сих пор валялись маленькие Богопротекающие горшочки Ирвина Гардена, его кустики помидоров может быть какие-нибудь наши посеянные монетки или фотоснимки — Бен (калифорнийский поэт из Орегона) унаследовал это славное местечко после того как все рассеялись на восток причем некоторые аж до самой Японии (как старый Бродяга Дхармы Джарри Вагнер) — И вот он сидел там улыбаясь над Писанием Ланкаватары в тихой калифорнийской ночи странным и милым зрелищем после всех этих трех тысяч миль из Флориды, для меня — Он по-прежнему улыбался когда пригласил нас сесть.