"Я просто выполняю свою работу," говорит он, "как и вы." Я пообещал себе что никогда больше не буду связываться ни с какой поденной «работой» где бы то ни было в Америке ни в жисть пусть все хоть в тартарары провалится. Но конечно это было не так-то легко с Мемер которую надо было как-то защищать — От самого сонного Танжера голубой романтики до пустых голубых глаз американского дорожного мента несколько сентиментальных как глаза классных наставников Средней Школы, скорее несколько несентиментальных как глаза сударынь из Армии Спасения бьющих в бубны в Канун Рождества. "Это моя работа следить чтобы соблюдались законы," говорит он отсутствующе: они уже никогда ничего не говорят о поддержании законности и порядка, такое теперь множество глупых законов включая предельный неминуемый закон против метеоризма все это слишком заморочено для того чтоб даже «законом» уже называться. Пока он читает нам эту проповедь какой-нибудь псих грабит склад в двух кварталах отсюда напялив маску с Дня Всех Святых, или, еще хуже, какой-нибудь советник проталкивает новый закон в законодательном собрании требующий ужесточения наказаний за "Переход в неположенном месте" — Я уже вижу как Джордж Вашингтон переходит на красный свет, без шляпы и в раздумьях, размышляя о Республиках как Лазарь, сталкиваясь с легавым на углу Маркета и Полка -
Как бы то ни было Алекс Фэйрбразер знает про это все будучи крупным аналитическим сатириком всей ситуации, смеется над этим всем своим странным безъюморным смехом и мы на самом деле оттягиваемся весь остаток дня хоть я его и обжуливаю чуть-чуть когда он велит мне выбросить копну надерганной травы я просто скидываю ее за каменную стенку на соседний участок, зная что ему меня не видно поскольку он на карачках в грязи в погребе вычерпывает ее горстями и заставляем меня выносить ведра. Он очень странный псих вечно передвигающий мебель с места на место и переделывающий вещи и дома: если он снимает маленький домик на сопке в долине Милл-Вэлли то все свое время потратит на то чтобы вручную пристроить к нему терраску, но затем внезапно съедет, в другое место, где станет сдирать обои. Совершенно не удивительно видеть как он идет по улице и несет две табуретки от пианино, или четыре пустых рамы от картин, или дюжину книжек о папоротниках, на самом деле я не понимаю его но мне он нравится. Он один раз послал мне коробку бойскаутских печенюшек которые на почте все раскрошились за три тысячи миль. Фактически в нем самом какое-то крошево есть. Он ездит по США крошась от одной библиотекарской работы к другой где очевидно конфузит библиотекарш. Он очень учен но учен по стольким различным и несвязанным предметам что этого никто не понимает. Он очень печален, на самом деле. Он протирает очки и вздыхает и говорит "Так расстраивает когда видишь что взрыв рождаемости ослабит американскую помощь — может нам следует слать им внутриматочное желе нефтяными бочками Шелл Ойл? Это будет такой новый вид Авантюры Таил сделанной в Америке." (Здесь он на самом деле имеет в виду то что напечатано на ящиках мыла Тайд которые отправляют за границу, поэтому он знает о чем говорит, просто никто больше не может связать зачем он это сказал.) Достаточно трудно, даже, в этом смутном мире знать зачем кто-либо существует не говоря уже о том зачем валяет так как они это делают. Как всегда говорил Бык Хаббард, я полагаю, жизнь "нестерпимо скучна". "Фэйрбразер мне скучно!" наконец говорю я -