Но прошло несколько дней, и мне стало заметно легче. Я уже смогла открыть глаза и сесть. Ко мне тут же подсела молодая бойкая женщина лет тридцати и бесцеремонно окинула взглядом мою забинтованную голову.
- Слушай меня внимательно. Тут я главная, будешь делать то, что я тебе прикажу. Понятно?
Я слишком плохо себя чувствовала, чтобы отвечать ей что-либо, и просто отвернулась. Мне было неизвестно, как следует вести себя с ней. Этому не учат в школе, не учат и в медучилище. Но я вспомнила жестокий урок, преподанный мне в общежитии, и решила остерегаться подобных особей женского пола, которых назвать женщинами можно лишь с точки зрения анатомии. Приближающиеся шаги в коридоре спугнули нежелательную собеседницу, и она, зыркнув злобными глазками, убралась на свою кровать в другом конце палаты.
Молодой человек в форме капитана милиции вошел в палату, подошел к моей кровати и, пододвинув себе стул, плюхнулся на него обтянутой серой материей штанов задницей.
- Так… - пробасил он. - Королева - это вы… Да?
- Н-ну, - безразлично ответила я.
- Баранки гну. Уполномочен заявить, что вам предъявлено обвинение в убийстве Лели Вульф. Могу я задать вам пару вопросов?
- Я не хочу отвечать на ваши дурацкие вопросы. Вы и сами все знаете.
- Хорошо. Молчание - ваше право. Ознакомьтесь с материалами следствия и распишитесь вот здесь. - Он протянул мне ручку.
Пробежав равнодушными глазами листки с машинописным текстом, я взяла ручку и, ставя подпись, подумала: «Про Самошина им неизвестно. И про то, что я убила Тофика, тоже… Но какая теперь разница? Моя жизнь подобна разбитой рюмке, некогда наполненной до краев ядом и желчью…»
Наутро сняли бинты, и я, с трудом подойдя к маленькому разбитому зеркалу в туалете, наконец-то увидела себя. Синяки с лица уже сходили, превратившись в желтые пятна с еще кое-где багровыми следами. Круглый череп с куском пластыря - и ни намека на то, что когда-то на этой гладкой коже были волосы. Ужасающая худоба продавила глаза в глазницы, заострила подбородок и сделала заметно выступающими ключицы, видневшиеся из ворота серой тюремной рубахи с инвентарным номером-штампом на груди. Я закрыла глаза. Жить не хотелось.
Высокий худощавый человек в форме сотрудника милиции подошел к большому письменному столу и включил настольную лампу. Поудобнее разместившись в кресле и закурив сигарету, он вытащил из ящика стола дело об убийстве Лели Вульф, затем достал из своего портфеля пачку свежих газет и углубился в чтение. Пробежав глазами последние новости, он задумался.
Следствие по делу Анжелики Королевой было поручено вести молодому, но уже достаточно опытному следователю Санкт-Петербургского ГУВД капитану милиции Андрею Куликову. И хотя само преступление в раскрытии не нуждалось, Куликову во чтобы то ни стало хотелось докопаться до сути - что толкнуло восемнадцатилетнюю девушку на этот шаг? К тому же само по себе убийство дочери такого именитого человека, каким являлся профессор Вульф, вызвало нежелательный общественный резонанс, постоянно подпитываемый средствами массовой информации.