Он гнал машину в сторону Дворянской, «УАЗ» ехал сзади, непрерывно сигналил и мигал дальним светом. Колеса «Жигулей» выплевывали хвосты снега, ядовито-малиновый слоник у заднего стекла издевательски помахивал преследователям хоботом.
– «Жигули» К 772, остановиться! Немедленно остановиться! Открою огонь на поражение!
Попов свернул на Студеную гору, оттуда на Дзержинского. У Октябрьского проспекта к «УАЗу» присоединился милицейский «жигуль».
– Семь-семь-два, остановиться! Буду применять оружие!
Попов выскочил на Ерофеевский спуск. Машину занесло, протащило боком по встречной полосе. Чудом «желток» разминулся с маршруткой… Выровнялся, чиркнув по поребрику, и рванул вниз, к Клязьме. В зеркало Попов увидел, что «УАЗ» не отстает, а «жигуленок» с мигалкой закрутился на снегу, пошел юзом, развернулся на сто восемьдесят.
Попов выскочил на мост. И тогда ударил первый выстрел. «Желток» со слоником у заднего стекла летел по шоссе. Из «УАЗа» снова выстрелили… «Пора заканчивать, – подумал Попов, – пристрелят сдуру». Он начал снижать скорость. Напротив областной больницы демонстративно выбросил в окно карабин.
«УАЗ» догнал, пристроился борт в борт, притормозил. Молодой сержант с испуганным лицом показал Попову в приоткрытую дверь автомат. Попов тоже сделал испуганное лицо, на секунду отпустил руль и показал жестом: сдаюсь.
Из машины он вылез с протянутыми вперед руками. Мигалка озаряла снег синими всполохами, мела поземка в свете фар.
– Я сдаюсь! – сразу закричал Попов. – У меня нет оружия!
Он видел, что менты напряжены и нервничают. Еще бы – киллера взяли! Черт с ними, лишь бы не начали стрелять.
– Я сдаюсь, – повторил он, протягивая руки, но сержант закричал:
– На землю! Мордой на землю, падла!
Попов лег на снег. Снег пах соляркой.
– Руки назад!
Он послушно завел руки на спину. В спину тут же уперся ствол «АКСУ»… Потом на запястьях застегнулись наручники. А потом его начали бить. Никакого смысла в этом, конечно, не было – сказывался «нервяк».
* * *
В кабинет вошел полковник милиции, кивнул на Попова: этот? И все сразу закивали головами: этот, этот. Полковник оживленно потер руки и сказал:
– Влип, красавец. Тут тебе не бандитский Петербург. Тут, бля, строго.
– Это ошибка! – закричал Попов. – Это какое-то недоразумение!
– А это? – сказал один из оперов, показывая рукой на карабин. – Это тоже недоразумение?
«Сайга» после падения из салона на скорости около восьмидесяти километров в час «потеряла» прицел и выглядела, как инвалид.
– Мудак ты, – сказал опер. – Сейчас мы сделаем тебе парафиновый тест и однозначно найдем на руках следы выстрела. Да и тачку твою приметную Горилла ха-а-рашо запомнил…Доказов на тебя выше крыши, дядя. И у тебя теперь одна дорожка.