— Ну, а командовать нами теперь будет Дюгонь.
— Кто, кто? — Потап Шматов — по отчеству Ильич, а по чину капитан милиции, удивленно свел на переносице кустистые брови. — Какой еще, к черту, Дюгонь?
— Деревня! — Сергей Миронов, его коллега по цеху, снисходительно похлопал Потапа по широкому плечу. Тут же фыркнул, припомнив, что точно так же его утешали столичные офицерики. Собственно, и объяснения он выдавал своему другу примерно те же: — Дюгонь, братец ты мой, это монстр. Бронтозавр, перед которым лебезят даже кремлевские министры.
— Значит, снова человечек из конторы?
— Поднимай выше! Это, Потап, государственная разведка. И не ГРУ, а нечто еще более крутое.
— Куда же круче?
— Значит, есть куда. Во всяком случае, грушники у этого человека тоже находятся в подчинении.
— Хорошенькое дело! Ну, а звание у твоего монстра какое?
— Вот этого я тебе не скажу. Да и никто, наверное, не скажет. Знаю только, что у них там, как у «смершевцев» в войну, звания погонам мало соответствуют.
— Это как же?
— А так. Лейтехи могут полканами командовать, а капитаны, вроде тебя, на генералов шикать.
— Если на генералов, то я бы тоже согласился.
— На генералов шикать все согласны, только этот Дюгонь — птица еще та, и уж коли залетела в нашу глушь, то перья будет драть по-черному.
— Он что же — вроде Дениски Трофимовича?
— Пожалуй, даже хуже, хотя ведомство — аналогичное. Тебе еще повезло, ты в отпуске гулял, а я к нему разиков пять уже на ковер сбегать успел.
— И о чем же он тебя пытал?
— О Вадике, разумеется.
— А почему такая странная кликуха?
— Почему же странная. Дюгонь — животное красивое и большое, близкий родственник ламантина, но тот толстый, неуклюжий и хвост имеет лопатообразный. А у дюгоня хвост изящный, как у дельфина. Быстр и прожорлив. В древности, кстати, именно дюгоней нередко принимали за русалок.
— Да уж, вижу ты подготовился изрядно!
— Успел кое-что… — Сергей украдкой оглядел полупустое помещение, невольно поежился. Местом сегодняшней встречи Дюгонь выбрал последний этаж здания областного правительства. На такой верхотуре им случалось бывать не часто, и Мирону показалось, что он явственно ощущает, как медлительно раскачивается здание. — Но самое главное я еще тебе не сказал. Ты мне не поверишь, но эти супербдительные пентюхи его упустили.