Скоро стало понятно – и с болью, и с отчетливым оттенком бедности. Бибигуль одна растила сына, тому вот уж одиннадцать лет. Случай по Ордусским меркам – чуть ли не уникальный. Как это у женщины могло так фатально не сложиться главное в жизни, напарники не смели и думать. А Бибигуль, заслышав косвенные вопросы, делала вид, что их не понимает, а когда Баг попытался спросить прямо, резко замкнулась.
«Бедная, бедная», – вспоминая Фирузе и Жанну, с сочувствием подумал Богдан.
«Длительный недостаток денег, помноженный на любовь к сыну и желание дать ему пристойное образование, могут подвигнуть женщину на многое», – с легким чувством просыпающегося азарта подумал Баг.
Постепенно Богдан разговорил явно заплаканную, явно подавленную и явно только и ждущую очередного несчастья и очередного удара женщину. И тогда выяснилось, что Бибигуль Хаимская лишь чудом не оказалась на пути грабителей. Несколько ночей подряд она работала в помещении, соседствующем с тем, где располагался шкап с крестом Сысоя. Работала она и в эту ночь, и работала бы допоздна, до двух и до трех, как выразился цзюйжэнь Ландсбергис (оплата у нее была почасовая), но ей позвонил сын. О чем? Не важно. Не могу вам сказать. Не помню. В этом здании телефона не было, братия не любит множественности средств связи с внешним миром, и инок-канцелярист прибежал за нею, чтобы позвать в главное здание, к единственному на всю ризницу телефону. Они оба ушли, пожалуй, за каких-то двадцать-двадцать пять минут до времени, когда, согласно показаниям Исая Джамбы, начали слышаться звуки взлома. А когда Бибигуль шла назад, у здания уже был наряд козаков, и все свершилось, и уже ей навстречу бежал старший наряда, чтобы звонить. Сколько времени у вас ушло на путь до канцелярии? Минут семнадцать. Где инок? Дожидается.
– Всего вам доброго, единочаятельница Хаимская, – с предельной мягкостью в голосе попрощался с нею Богдан. Женщина, прижимая надушенный дешевыми духами платочек к лицу, молча ушла.
Инок ничего нового не сказал. Да, был звонок от мальчика, его все уже тут знают, очаровательный, нежный, умница, только малость маменькин сынок, ну да при таких обстоятельствах это вполне понятно. Мама на работе днюет и ночует, а он ей то и дело названивает. О чем шел разговор? Господь с вами, драгоценные единочаятели, да как же можно подслушивать разговор матери с сыном…
Все.
Протоколы.
Время, время, уже к одиннадцати идет…
Впрочем, скудные протоколы. Ненадолго.
Судя по всему, группа злоумышленников миновала внешние ворота ризницы с той самой парой грузовиков, которые привезли ткань для пошива подрясников. Каким-то образом, очень умело и очень грамотно, спрятались на территории сада. Дождались ночи.