– Я никак не могла уговорить Пусю спуститься к нам, – скорбно сообщила Мамуля обоям на противоположной стене. – Бедная малышка в шоке… ничего удивительного – она ведь едва не осиротела.
– Мамуля, – отозвался Бен, – мы все знаем, какой ужас ты пережила, но ведь я был рядом и сразу тебя подхватил.
– У меня перед глазами промелькнула вся жизнь! Только не подумай, будто я критикую Элли за смертоносно натертые ступеньки. Я возношу Господу благодарность, что жертвой могла стать именно я. Мне и так осталось не слишком много лет, Я прекрасно понимаю, ведь старики только мешают молодым жить.
– Говори за себя! – взревел Папуля. Бессмысленно отпираться, что я, дескать, не натирала пол, коль скоро Мамуля по приезде первым делом заявила, что дом провонял «Лавандовым Воском». А потому я пролепетала, что до смерти рада чудесному спасению Мамули.
– По мне, так это я должен на вас в суд подавать за убытки. – Джонас оторвал глаза от шедевра Диккенса и холодным взглядом смерил Магдалину. – Я тут, понимаешь, вам окно чиню, как велено, а вы за моей спиной вдруг как завизжите, словно вас разом ущипнул полк солдат! Просто чудо, что меня на месте родимчик не хватил! Сердце-то мое давно уже пошаливает.
Мамуля съежилась и почти совсем исчезла из виду, но напоследок успела огрызнуться:
– Так я и знала, что окажусь всем помехой!
– На будущее, – ледяной тон Джонаса взрезал тишину, как плуг – утоптанную землю, – повесьте-ка на двери спальни плакатик: «Не влезай – убьет!»
– Можно подумать, – печально прошептала Мамуля, – будто я специально чуть не убилась!
Бен и Папуля сделали все, чтобы усугубить положение: они насмешливо переглянулись и дружно вздернули брови. А Джонас, распушив усы, театрально откинулся в кресле. Я быстренько подсунула под его грязные сапоги скамеечку, в следующую секунду на колени старика вспрыгнул невесть откуда взявшийся Тобиас и свернулся уютным клубком.
– Пожалуй, всем нам следовало бы помнить, – обратилась я в пространство, – что сказал бы в такой ситуации святой Франциск… «Если пред очами вашими гнев, посейте любовь. Если наносят вам обиду, прощайте…»
В ответ раздалась трель дверного звонка.
– Беатрис Таффер?! – прошептала я севшим голосом.
Не может быть! Она ведь должна явиться только через пять минут. Неужели я единственная идиотка на белом свете, которая свято верит в собственные мечты? Чертовы часы! Да их солнечный собрат в розарии и то надежнее! Если учесть мрачную физиономию Мамули, то можно понять мое страстное желание послать миссис Мэллой встретить Беатрис Таффер и предупредить гостью, что семейство Хаскеллов еще не закончило переругиваться. Не будет ли мадам столь любезна пройти в зимний салон полюбоваться на обои или пожевать веточкy сельдерея? А мы мигом к ней присоединимся, только доссоримся…