10 сентября 1769 года.
Мы по-прежнему остаемся здесь, в Грейфельсбрюнне, и сейчас за окнами стоит теплая осенняя ночь. Идет небольшой дождь. Я в комнате одна, Карлотта заболела, и нынче утром матушка отправила ее обратно в Шенбрунн, чтобы доктор Ван Свитен осмотрел ее.
Сегодня я ездила кататься верхом с Эриком. Я собиралась поехать на прогулку одна, поскольку Карлотту увезли, а остальные отправились на охоту, но старший конюший остановил меня и сказал, что в лесу одной опасно и мне нужен сопровождающий. А потом он приказал Эрику ехать со мной.
Сердце учащенно забилось у меня в груди, но я постаралась ничем не выдать радости. Эрик привел коня, вскочил в седло, и мы поехали.
Я предложила ему скачки наперегонки и выиграла – конечно, он поддался мне, я не сомневалась в этом. Мы промчались через лес и выехали на берег спокойного зеленого озера. Я еще никогда так далеко не отъезжала от замка и даже не подозревала о существовании этого озера.
Эрик спрыгнул с коня, а потом помог спешиться мне. Оказавшись в его сильных и горячих руках, я почувствовала, как от счастья у меня закружилась голова.
Мы повели лошадей на поводу по берегу озера. Вокруг стояла тишина, темная прозрачная вода оставалась спокойной и неподвижной, а на дальнем берегу стеной высились украшенные золотистой листвой клены. Затянутое тучами небо хмурилось, и вскоре поверхность воды вспенили первые капли дождя.
– Сюда, ваше высочество, давайте укроемся здесь, – сказал Эрик, увлекая меня в чащу.
Дождь пошел сильнее, и моя юбка промокла и запачкалась. Что до туфель, то их, похоже, можно было выбрасывать.
Перед нами открылся скалистый уступ, в котором виднелся темный провал пещеры, и я потянула Эрика туда. Внутри было тихо, слышался только шум дождя. Я смотрела на Эрика, мне очень хотелось, чтобы он поцеловал меня, и я раздумывала, достанет ли у меня смелости первой сделать шаг.
– Ваше высочество, – негромко сказал он, – я умираю от желания обладать вами. Но я не должен… то есть мы не должны делать этого.
– Еще только один раз, – взмолилась я. – И больше никогда.
Я опустилась на мягкий мох и притянула его к себе. А потом он целовал меня снова и снова, и я думала, что хочу умереть, – такая невыразимая радость и счастье охватили меня. Мы целовались и целовались без конца, но и только. Между нами не было ничего такого, что отец Куниберт называет прелюбодейством.
Эрик был очень нежен, он признался, что уже давно любит меня. Он сказал, что я очень красивая и добрая и что он недостоин держать стремя моей лошади, не говоря уже о том, чтобы стать моим возлюбленным. Он признался, что встречается с девушками из замка, горничными и кухарками, и что он спит с ними время от времени, и что однажды он занимался любовью с замужней женщиной старше себя, которая входила в число фрейлин моей матушки.