— Идите гладить "парадки", молодые люди. Мы отыграли наш дембельский аккорд. Кончилась музыка. Кто хочет танцевать от радости — пляшите так.
Не стали они плясать.
Да я и не ждал.
***
Новый дизайн штаба произвел сильнейшее впечатление на управление бригады. Некоторые сомневались поначалу, что это круто, но когда привыкли, стали даже хвастаться нашим штабом перед ракетчиками.
Но при первом же серьезном перепаде температуры сразу треснул потолок. Сразу и весь.
А стены начали пачкаться и осыпаться.
Шнейдер позвонил мне в Москву и сказал: Олежка, ты отмщен, я накапал Петровскому, а тот шепнул начальнику штаба про эту историю с краской. А НШ как раз изгваздал мундир об стену. На ближайшем совещании он поставил Сиротина смирно и при всем честном народе орал на него так, что звенели стекла.
А крестик, спросил я, косой крестик?
На месте, сказал Шнейдер, куда он денется, как же без него.
Это очень трогательно, сказал я. Слушай, Гена, только не бери дембельский аккорд. А то потом будет стыдно. Мне вот стыдно, что я сделал плохую работу, пусть и не по своей вине.
Наплюй, сказал Шнейдер, тебя никто не ругает, все считают, что ты натянул Сиротина по самые гланды, и очень радуются. Пока не испачкают мундир об стену — тут о тебе говорят пару слов. Но дело того стоило, уверяю.
Тем не менее, Шнейдер отказался брать дембельский аккорд.
Сказал, он же не я.
В смысле, не дизайнер.