Не всем это удавалось. Время от времени тот или иной фриц падал и не вставал более. Остальные же, ускользая от пуль и стреляя в ответ, продолжали идти вперед.
А потом в ход прошли гранаты. Немцы, пользуясь преимуществом в силе и ловкости, начали швырять убийственные гостинцы более чем с сотни метров.
Как показалось сержанту, они перемещались невероятно медленно, как летящие гуси.
Вспоминая слова молитвы, что в детстве читала бабушка, Усов упал на дно окопа и всем телом вжался в сырую землю. Один за другим грохнули два взрыва, что-то прошелестело над головой. Обошлось.
Он вновь начал стрелять и не сразу понял, что магазин пуст. Судорожным движением вставил новый, и тут оказалось, что немцы уже рядом. На мгновение лейтенант рассмотрел даже лицо одного из них – потное, круглое, со светлыми, словно из соломы сделанными, усиками.
Эсэсовец оскалился, поймав взгляд врага, и тут же его швырнуло в сторону. В полете тело перекувыркнулось, а сержант про себя поблагодарил пулеметчика, пославшего очередь именно в эту сторону.
Усов выстрелил сам, со злой радостью увидел, что еще один фашист рухнул, словно колос под серпом.
Но тут пулемет замолк. Оглянувшись, сержант увидел там, где положено было ему быть, облако разрыва. У немцев тоже обнаружилась артиллерия, и била она на удивление метко.
Из окопа слева уже никто не стрелял, и сержант боялся даже думать, что случилось с солдатами, что были там. Он продолжал стрелять, затем вспомнил про собственные гранаты. Зашарил рукой на земляной полочке, специально для них вырытой.
Из немцев не отступил ни один. Из тех, кто шел в атаку, никто не повернул назад, все остались тут, уродливыми серыми пятнами на поле, что этим летом не знало сева.
Вдруг стало не в кого стрелять, Усов понял, что бой кончился. Он устало откинулся на стенку окопа и вытер со лба пот. Руки сами нашарили папиросы, и дым потек в легкие, успокаивая дыхание, заставляя сердце стучать всё медленнее…
Но докурить он не успел. Взвилась над позициями красная ракета – сигнал к атаке, и сержант отшвырнул окурок. Руки сами схватили автомат, и окоп остался позади.
– За мной! – крик, казалось, разодрал легкие. Из окопов, словно тараканы из щелей, выскакивали солдаты. Не так много их осталось в живых в отделении Усова, но всё же их было вполне достаточно. Рядом поднимались другие взводы, роты, батальоны. Сквозь специально оставленные меж окопов проходы, сердито фырча и плюясь снарядами, ползли танки.
Сердце захолонуло, потрясенное масштабом наступления. Усов больше двух лет провел в партизанах, где сражение ротного масштаба – и то редкость, и могучие массированные атаки Советской армии, в которых участвовали тысячи бойцов и сотни боевых машин, не переставали поражать его, рождая чувство сопричастности чему-то огромному, великому…