– А чем они занимались? – спросила Корделия. – Неужели все они профессиональные актеры?
Рэнсом брезгливо поморщился.
– Один из них подрабатывал в трактире, но был изгнан оттуда за нерасторопность, а двое других вообще безработные. Эти неумехи едва не переломали мне ребра своими мечами и не повыкалывали глаза. Я весь в ушибах и синяках. Вдобавок тот из этих горе-актеров, который должен сражаться со мной на дуэли, не может долго держаться прямо и постоянно сутулится, настолько он ослаб от голода.
Он скорчил жалостливую гримасу, и Корделия прыснула со смеху.
– Заткнитесь вы, там! – крикнул им кто-то из-за кулис.
– Тихо! – приложив палец к губам, сказала Корделия и, взяв Рэнсома под руку, увлекла его за один из парусиновых задников, – спрятавшись за ним, она рассчитывала посмотреть на игру Офелии.
Ее спутник встал рядом с ней и сделал серьезную мину. К его обычному запаху мыла и свежего белья примешался легкий запашок пота и, учуяв эту гремучую смесь мужских ароматов, Корделия почему-то ощутила странное волнение.
Она прикусила губу и постаралась думать исключительно о сестре, готовящейся осуществить свои детские амбиции.
Офелия королевской походкой вышла на середину сцены, ничем не выдавая волнения, расправила плечи и, задрав нос, заявила мистеру Неттлсу, что выучила текст и готова это продемонстрировать.
– Прекрасно, – хрипло произнес он. – Тогда начинайте с десятой страницы сценария.
– Я никогда не брошу своего престарелого отца, лорд Топлофти! – приложив руку ко лбу, мелодично и прочувствованно произнесла она. – Даже не просите меня об этом! Я должна оберегать его…
– Стоп! – прервал ее монолог управляющий. – Этого в тексте нет.
– Ну и что из того! Я переписала слова, героине требуется как-то объяснить свой поступок.
– Зачем вы постоянно все переиначиваете? Но к этому мы еще вернемся. И говорите громче, чтобы вас услышали зрители на последних рядах.
– Да, он прав, – подтвердил режиссер Джутс. – Произносите слова более отчетливо и громко, а не шепчите.
– Но я же не шептала! – возмутилась Офелия.
– Это вы так считаете, – снисходительно улыбнувшись, сказал режиссер. – На сцене следует произносить слова громче, чем вы привыкли, и как можно более отчетливо. Попробуйте еще разок.
Обескураженная Офелия тем не менее повернулась к залу лицом и, приняв величественную позу, произнесла:
– Лорд Топлофти! Я никогда не брошу…
Режиссер схватил деревянную дубинку, забытую кем-то из стражников, и легонько ткнул ею актрису в солнечное сплетение.
Офелия охнула и согнулась пополам. Корделия возмущенно вскрикнула и подалась вперед. Но Рэнсом удержал ее за руку.