Иногда, в темноте спальни, им удавалось забыть о размолвках, так как сильное физическое влечение – почти против воли – притягивало их друг к другу. Но это случалось все реже, потому что ссоры вторгались и сюда, ведь Одра приносила свою обиду с собой в постель.
Она вела счет своим обидам с сентября, и самой большой из них был решительный отказ Винсента разрешить ей вернуться к больничной работе. В попытке заставить его понять свой образ мыслей она убеждала, уговаривала, спорила и умоляла. Но Винсент оставался таким же непреклонным, как в тот вечер, когда к ним на ужин пришла Гвен.
В конце концов уступить пришлось Одре, так как она поняла, что, если пренебрежет его запретом и начнет работать в больнице, он оставит ее. А говоря начистоту, каковы бы ни были разногласия между ними, жизнь без Винсента Краудера была для нее немыслимой. Поэтому она покорилась его воле, говоря себе, что брак для нее намного важнее, чем работа. Каким-то образом большую часть времени ей удавалось сохранять веселое выражение лица, не выдавая испытываемых ею чувств безысходности и разочарования, вызванных его упрямством.
Но когда Одра отправилась в Калфер-Хауз, чтобы рассказать миссис Белл обо всем, что случилось, глаза ее наполнились слезами и все страдания неожиданно выплеснулись наружу.
Ирэн Белл отнеслась к Одре, как всегда, сочувственно и сделала все от нее зависящее, чтобы утешить ее. И что бы ни думала про себя миссис Белл о поведении Винсента, она поступила мудро, оставив свою точку зрения при себе.
– Возможно, он еще образумится, – сказала она Одре с ободряющей улыбкой.
Но Одра знала, что этого не произойдет. Не в характере Винсента было поступаться своими принципами. Или признаваться в своей неправоте. Хоть они и были по многом похожи, Одре это не было свойственно. Она всегда могла признать, что ее суждение было неверным или что она допустила ошибку.
В тот промозглый день в первых числах декабря она торопливо шла по Пот-Лейн, упрекая себя в том, что наделала столько ошибок. Ошибкой, прежде всего, было ее замужество, и, безусловно, она не должна была оставаться с Винсентом, если постоянно колебалась относительно того, что нужно делать, и постоянно пребывала в нерешительности. Она должна была собрать свои вещи и уйти сразу же, еще в августе, когда у них все пошло наперекосяк.
Ну вот, теперь она это сделала. Пути назад не было.
Она крепче сжала ручку своего чемоданчика и стиснула зубы, выставив вперед волевой подбородок. Решение было принято. Наконец-то. Она ушла от Винсента Краудера и возвращаться не собиралась.