Одра впервые увидела того молодого человека недалеко от толпы, собравшейся вокруг огромного костра.
Он стоял в одиночестве возле крыльца, прислонясь к стене зала, и курил сигарету. С беззаботным видом бросив окурок на землю и раздавив его носком ботинка, он взглянул на суету вокруг костра и, заметив Одру, улыбнулся.
Одра в этот миг тоже посмотрела на него и испытала странное чувство, прежде ей не знакомое. Словно накатила слабость и нечем стало дышать, будто ее ударили.
Лицо молодого человека было хорошо освещено пламенем костра, и она заметила, какой необычной была его внешность.
Темные волосы с треугольным выступом над широким лбом, разделенные пробором, зачесаны на одну сторону. У него были темные брови и светлые глаза. Черты лица – четкие и тонкие. Но по-настоящему поразила ее душевная чистота его облика.
Их глаза встретились. Молодой человек посмотрел на нее пристальным, испытующим взглядом.
Она покраснела до корней волос и быстро отвернулась.
Минуту спустя, когда она и Гвен повернулись, чтобы войти в приходской зал, молодого человека у стены уже не было, и Одра почувствовала разочарование.
Войдя внутрь, она поискала его глазами, но напрасно. Она ждала, что он вернется, но он не приходил, и танцы потеряли для нее всякий интерес. Одра почти неотрывно смотрела на дверь и молилась про себя, чтобы он вернулся. Было в нем что-то такое, что заинтриговало ее.
Хотя Одру несколько раз приглашали танцевать и приглашения принимались, большую часть вечера она просидела на длинной скамье рядом с девушками, оставшимися без кавалеров. Она была вполне удовлетворена ролью наблюдателя, глядя на танцующих, особенно на Гвен, кружившуюся по очереди с местными парнями и, очевидно, получавшую от этого огромное удовольствие. Одра подумала, что ни один из партнеров Гвен не был таким красивым, как темноволосый молодой человек.
Одра почти уже потеряла надежду, что он появится снова, когда вдруг он торопливо вошел в дверь, раскрасневшийся и слегка запыхавшийся, и встал в дальнем конце зала, оглядываясь.
В тот самый момент, когда дирижер оркестра объявил последний вальс, он заметил ее. Его глаза засветились, и он через весь зал направился к ней. Слегка улыбнувшись, он спросил, не согласится ли она потанцевать с ним.
Охваченная внезапной внутренней дрожью, не в состоянии вымолвить ни слова, Одра, кивнув, встала.
Он оказался выше, чем она думала – по меньшей мере около метра восьмидесяти, – с длинными ногами и, несмотря на худощавость и стройность, широкоплечим. В нем была легкость и естественность, мгновенно передавшиеся Одре, а двигался он даже с некоторым щегольством. Он вывел ее на середину зала, умело обхватил руками и, когда оркестр заиграл «Голубой Дунай», закружил в вальсе.