Она смотрела, как мадемуазель Харриет, единственная леди из приезжавших в Рочестер-Холл, которая села с Джейн за стол, как с равной, быстро поднимается по лестнице. Потом повернула в сторону кухни, чтобы помочь Миллисент с завтраком, но улыбка ее застыла и быстро сползла с лица.
Он стоял посреди коридора, между Джейн и кухней, и лицо его в полумраке выглядело угрожающим. Он смотрел так, словно хотел ее убить.
– В чем дело?
Едва эти слова сорвались с ее губ, как его рука взлетела в воздух. Джейн не успела и глазом моргнуть, как рухнула на пол. Щека ее пылала, а во рту ощущался горький привкус крови.
Харриет внимательно осмотрела коридор и только потом легонько постучалась.
– Бенедикт?
Она думала, что он спит и ей придется стучать еще раз, но замок щелкнул всего через несколько мгновений.
Харриет, которая хотела как можно скорее поделиться свежей информацией, улыбнулась, но тут дверь открылась, и глаза ее широко распахнулись.
Он действительно спал – волосы встрепаны, очков нет. Застигнутый врасплох, Бенедикт выглядел очень притягательно – подбородок потемнел от щетины, веки тяжело нависали на глаза. Харриет не могла отвести взгляда, не зная, что ее впечатлило больше – его сонный вид или то, что он без рубашки, а брюки на нем не застегнуты.
– Харриет? – Голос его звучал хрипло и низко, и акцент слышатся сильнее. От раскатистого «р» по спине Харриет пробежала дрожь.
Она посмотрела ему в глаза.
– Прошу прощения, Бенедикт. Мне следовало подождать. У меня есть новости про ваши часы, но это терпит до завтрака.
Она поверглась и хотела уйти, но он схватил ее за руку, прямо над повязкой, защищавшей расцарапанный локоть. За несколько мгновений он успел окончательно проснуться, глаза его смотрели ясно и живо. Он втащил ее в комнату и закрыл дверь.
– Что за новости? – спросил Бенедикт.
Мускулы на его груди были четко очерчены, плечи налиты силой.
Харриет откашлялась.
– Ходят слухи, что бабушка леди Крейчли завела роман с часовщиком из деревни. Именно это и послужило причиной пожара много лет назад. Ее муж все узнал и поджег дом.
– Рочестер?
– Да. – Харриет казалось, что ее голос звучит откуда-то издалека, взгляд не отрывался от подбородка Бенедикта, где тугая кожа слегка потемнела от щетины. У него слишком красивая шея, чтобы целый день прятать ее под воротничком и галстуком. – Я спросила, не знают ли Джейн или повариха о домашней описи, проведенной в те времена, а они ответили, что все записи сгорели. Однако существует дневник.
Бенедикт отвернулся, и Харриет тут же почувствовала себя так, словно с нее сняли заклятие. Она моргнула, ощутив, как от шеи до самых ушей разливается жар. Она стыдилась того, что не чувствует никакого стыда. Никогда еще ей не доставляло такого удовольствия смотреть на другого человека. Он надевал рубашку, заправлял ее в брюки и одновременно говорил: