Дэвид вымученно улыбнулся.
– Что мне в тебе нравится, брат, так это твоя практичность. – Он вздохнул и легонько ударил брата кулаком в грудь.
Герцог что-то проворчал и, продолжая придерживать брата за локоть, потащил его на второй этаж.
– Маркус! – крикнула им вслед Розалинда. – Что-то случилось с Дэвидом?
Герцог чуть задержался на лестнице, и Дэвид тут же попытался обернуться; в результате оба брата чуть не рухнули вниз. Все же герцог чудом сумел удержать брата на ногах, схватив его за пиджак.
– Все просто, Розалинда. – Голос Дэвида окреп. – Я подделал подпись Маркуса в приходской книге. До того как я привез Ханну в Лондон, она его в глаза не видела.
Наступила мертвая тишина. От стыда Ханна сделалась пунцовой. Боже, сколько лжи слетело с ее губ за последние недели! Кого она только не обманывала!
– Маркус, это правда? – охнула Розалинда.
Герцог молчал, а когда он перевел глаза на Ханну, его взгляд ничего не выражал.
И тут Дэвид выскользнул из хватки Маркуса и, споткнувшись, прокатился, вниз по лестнице.
– Какая гадость! – Дэвид поморщился.
– Жаль, что не нашлось ничего противнее. – Ханна закупорила бутылку и поставила ее на стол. – Я бы с превеликим удовольствием вылила всю эту мерзость вам в глотку.
Дэвид вымученно улыбнулся.
– В этом я не сомневаюсь.
Ханна поджала губы и потянулась за плошкой бульона, от которого Дэвид отказался ранее. Врач сказал, что ему нужно непременно это съесть.
Покосившись на Ханну, Дэвид облокотился на подушки и взял у нее плошку.
– Мне ужасно жаль, – сказал он, расправившись с бульоном.
Ханна молча поставила посуду на поднос. Когда Дэвид потерял сознание на лестнице, все в доме пошло кувырком: Селия принялась визжать, Розалинда – отдавать беспорядочные приказы. Слуги тоже засуетились и стали бегать из комнаты в комнату.
В результате Ханна совсем растерялась. Она так и осталась стоять у нижней ступеньки, пока Маркус созерцал всю эту сумятицу с отрешенным спокойствием. Вскоре он исчез в кабинете, а с Розалиндой, после того как Дэвида осмотрел врач, случилась истерика, и ее увела горничная.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, Ханна прокралась в комнату Дэвида и взяла на себя обязанности сиделки.
Дэвид был не так плох, как могло показаться на первый взгляд. После того как его вымыли и одели в ночную рубашку, он стал похож на того Дэвида, каким Ханна его когда-то знала; однако мешки под покрасневшими глазами, мучительный кашель, причина которого, по мнению доктора, гнездилась не в легких, и жар говорили о серьезности происшедших в нем изменений. Самой страшной травмой, которую он понес, являлось поломанное ребро. Протрезвев и отдохнув, Дэвид был готов исправить свою оплошность, на худой конец, извиниться. Хотя Ханне это было ни к чему.