– Что проку в ваших извинениях? – огорченно вздохнула она. – Тому, что вы натворили, нет прощения.
Дэвид поморщился.
– Это вы так считаете или Маркус?
– Оба, надо полагать.
Руки Дэвида взволнованно задвигались поверх одеяла.
– Но ведь все закончилось неплохо! – Он попытался приподняться.
Ханна нахмурилась.
– Кто вы такой, чтобы судить об этом?
– Ну взять хотя бы то, что вы теперь здесь живете…
Ханна покачала головой и взяла поднос.
– Слушать вас больше не желаю. Вы абсолютно не понимаете, какую ужасную вещь сотворили. Доброй ночи. – Она направилась к двери.
– Как думаете, Маркус скоро ко мне поднимется? – жалобно протянул Дэвид.
Ханна остановилась.
– Что, не терпится получить нагоняй от брата?
– Неужели все так плохо?
– Хуже некуда. – Оставив Дэвида в одиночестве переживать последствия своего беспутства, Ханна закрыла дверь и удалилась.
Сидя перед окном, герцог не спеша потягивал виски. А куда ему было спешить – все равно все кончено. Его попытки сохранить предательство Дэвида в тайне потерпели крах, причем неблагодарный братец сам все испортил. Розалинда была потрясена как поступком Дэвида, так и поведением Маркуса. Селия тоже испытала шок. Разочарование сестры и мачехи огорчало Маркуса, но больнее всего ему было видеть отчаяние Ханны.
Маркус устало улыбнулся. Его поступок ужаснул трех женщин, счастьем которых он дорожил превыше жизни, и он уже ничего не мог изменить.
В дверь громко постучал и, и тут же, не дожидаясь ответа, кто-то шагнул в комнату.
Герцог даже не обернулся: он и так знал, кто это.
– Маркус, я никогда не заставляла тебя отчитываться за принятые решения, – тихо сказала мачеха. – Ты уже взрослый. Иногда мне не нравилось твое поведение, но я твердила себе, что ты волен поступать, как считаешь нужным, и держала язык за зубами. – Она умолкла и перевела дыхание. – Но теперь я просто вынуждена спросить: почему ты это сделал?
– Ради тебя, – спокойно ответил герцог. – И ради Селии.
– Ах, Маркус! – Розалинда печально вздохнула.
– Я хотел скрыть от вас то; как Дэвид обошелся с ни в чем не повинной женщиной. Тогда я не испытывал к Ханне никаких чувств, равно как и она ко мне. Предполагалось, что нам надо выдержать всего несколько месяцев притворства, а потом мы сможем вернуться к прежней жизни. Я обеспечил бы Ханне безбедное существование, и никто бы ничего не заподозрил.
– Значит, ты пошел на это из жалости ко мне? – недоверчиво протянула Розалинда.
– Что ж, положим. Но что касается Дэвида – о чем он только думал! – Розалинда принялась расхаживать по комнате. – Ну, доберусь я до него, уж тогда я ему мозги прочищу! Тоже мне выдумал! Надо же так нас всех надуть! Знать его больше не желаю…