– Можно кое-что у вас спросить? – неожиданно произнес майор.
– Разумеется.
– Почему вы согласились танцевать со мной?
Камилла заколебалась. Ей не хотелось говорить майору правду: это лишь подтвердило бы его подозрения насчет того, что она считает его дикарем.
– Вы единственный, кто меня пригласил, – ответила Камилла.
Майор рассмеялся, и этот смех проник ей прямо в душу. У нее перехватило дыхание. Камилла упрекнула сама себя за то, что так отреагировала. Почему она покраснела, словно молоденькая выпускница монастырской школы, когда этот американец засмеялся? Ни один креол не заставлял ее так краснеть.
Камилле почему-то казалось, что его внимание всецело обращено на нее, хотя и знала, что это не так. Этот танец – простая формальность, не более того, однако он танцевал так, как до этого не танцевал с ней ни один из ее соотечественников.
– Не верю, – продолжал майор. – Вы так отважно встали на защиту креолов, что все ваши ухажеры, наверное, готовы стреляться за право пригласить вас на танец.
Теперь настал черед Камиллы смеяться, однако в ее смехе слышалась грусть.
– Мои ухажеры? Ошибаетесь, майор Вудворд, никаких ухажеров у меня нет. Как вы уже, наверное, заметили, я слишком стара, чтобы привлечь чье-либо внимание.
Майор с искренним удивлением посмотрел девушке в лицо:
– Креолки долго сохраняют молодость, но могу поклясться, что вам самое большее двадцать четыре.
– Двадцать пять, – поправила его Камилла с нарочитой небрежностью, стараясь скрыть боль, которую испытывала всякий раз, когда думала о том, что ее избегают креольские мужчины. – Я – как это у вас, англичан, говорится? – за пределами для всех креольских джентльменов.
Майор так внимательно посмотрел на Камиллу, что у нее вновь перехватило дыхание.
– Тогда они дважды дураки. Во-первых, потому что не выбрали вас, пока вы еще не были за пределами, а во-вторых, потому что считают, будто женщина в двадцать пять лет теряет свое очарование.
Этот комплимент согрел Камилле душу, но она не знала, верить ему или нет.
– Вы хотите сказать, что американцы придерживаются другого мнения? Я слышала, как о некоторых американских леди отзывались, используя выражение старая дева.
Майор нагнулся поближе и одарил Камиллу обаятельной улыбкой.
– Но вы слишком молоды, чтобы быть старой девой. – Он перевел взгляд на ее губы. – И слишком красивы.
От смущения Камилла покраснела, а майор негромко спросил:
– Удовлетворены ли вы тем, как я вальсирую?
– Вы очень хорошо вальсируете, – пробормотала Камилла смущенно. Мысли ее были заняты совсем другим. Она думала не о том, как он вальсирует, а о том, как его бедра прижимаются к ее бедрам, как приятно щекочет щеку его теплое дыхание…