– Ах да, – вздохнул генерал Уилкинсон. Он тоже потягивал пунш. Его взгляд, выражавший легкое презрение, скользил по толпе. – У креолов существует масса негласных правил, как следует поступать и как не следует. Чертовски формальный народ.
Формальный народ – мягко сказано, – подумал Саймон. – Надменные снобы!.. Ни о чем не могут думать, кроме своих пресловутых связей с Европой… И кому они нужны, эти связи?..
– Надеюсь, вы передали девушке мою благодарность? – прервал его мысли генерал Уилкинсон.
– Да.
Генерал, очевидно, понял, что подробного отчета от майора не дождешься, и продолжил:
– Храбрая девчонка, не правда ли? Это же надо – выступить перед целым залом агрессивно настроенных мужчин и высказать им в открытую, какие они ослы!
Саймон слегка улыбнулся, вспомнив, как Камилла Гирон взывала к разуму своих соотечественников.
– Думаю, это было не столько храбростью со стороны мадемуазель Гирон, сколько желанием высказаться.
Очевидно, этими словами майор невольно выдал то, что между ними девушкой произошел довольно откровенный разговор, потому что генерал пробормотал:
– Да. Сильная и решительная личность.
– Да.
Именно сильная и решительная личность, лучше описать эту девушку просто невозможно. Саймон вспомнил, как она не дала ему увильнуть от обязанности станцевать с ней. Большинство молодых женщин промолчали бы, если бы он повернулся к ним спиной. Но не Камилла Гирон. Она дала понять, что так легко его не отпустит, причем сделала это на удивительно хорошем английском.
Жаль, что она не была столь же решительна со своим дядей: вот уж кому не мешало бы честно все высказать! Саймон крепко сжал в руке хрустальный бокал из-под пунша. Он все еще не остыл после оскорбления Фонтейна, но больше всего его взбесило, как вел себя этот тип со своей племянницей. Она не заслужила, чтобы ее так оскорбляли перед практически незнакомым человеком.
– Должно быть, мадемуазель Гирон и вправду вас разволновала, – произнес генерал вкрадчивым голосом, который появлялся у него, когда он пытался быть деликатным. – Никогда не видел, чтобы вы на балах выпивали больше одного бокала пунша. А сегодня вы выпили уже три.
Только тогда Саймон заметил, что хлещет пунш, как алкоголик виски за стойкой бара. Дрожащей рукой он поставил наполовину недопитый бокал на стол, проклиная в душе наблюдательность генерала.
Разволновала. Это уж точно. Камилла Гирон действительно его разволновала. Как и все креолки, она носила откровенную одежду. Платье, в которое она была одета, сидело на ней как влитое. Саймону так и хотелось скинуть с нее это платье, чтобы она предстала перед ним обнаженной. А эти непокорные каштановые кудри! Хотелось зарыться в них лицом.