Вечером явился Степанов с зачехлённой гитарой в руках. Он прошёл в большую комнату, достал инструмент, начал мять и растирать пальцы рук.
— Что смотришь? — подал он голос. — Бери контрабас, подстроимся.
Дима взял бас-гитару и они подстроились.
— Нормально. Повторим старое: «Летящей походкой» — и-и…
Друзья слаженно заиграли уже подзабытую, но до оскомины знакомую Котову мелодию.
Потом повторили ещё несколько вещей из старого, самого первого свадебного репертуара. Скупой на похвалы Степанов был доволен.
— «Комарово» выучил?
— Давай, — лениво согласился Котов.
Вышло без сучка, без задоринки, хотя Дима играл рассеянно и чисто механически.
Потом Степанов сказал, что слышал ещё несколько подходящих песен, но запомнил не все слова и подобрал не все аккорды.
— Начинай, подскажу, — вяло предложил Котов.
И дело пошло. За пару часов они разучили надоевшие «Вологду», «Барабан», «Малиновку», «Земля в иллюминаторе» и «Толстый Карлсон».
— Когда ты так надрочиться успел? — недоумевал Степанов. — Если у нас так дело пойдёт…
— Нет, не пойдёт, — решился наконец Котов, выключил и отставил гитару. — Валя, я не буду играть на свадьбах, это точно. Поговори с Шурой, я продам ему гитару по дешёвке. Ты извини, у меня планы изменились.
Степанов смотрел на него, ничего не понимая. Потом он начал соображать, что если бы Котов всё обдумал заранее и твёрдо решил отказаться, он вообще не стал бы сегодня репетировать. А если так, причина пустяковая и надо просто нажать хорошенько. Так он и сделал.
Безвольный Котов слабо отпирался, ссылаясь на унизительное положение свадебных артистов и мизерные ставки:
— На эти двадцать пять рублей через три года бутылку водки без талона не купишь.
— Откуда ты-то знаешь, что там будет? — гнул свою линию Степанов. — Может, через три года мы уже не на свадьбах будем выступать, а в больших концертных залах. На своих машинах будем ездить. Радио, телевидение…
Всё это, было Котову знакомо. За исключением машины, которую он купить не успел.
По телевизору начали показывать «Песня-82» с участием Пугачёвой, Леонтьева, Антонова и других звёзд. Это было скучно, и Дима, взяв гитару, начал наигрывать и насвистывать уже второй день вертевшуюся у него в голове мелодию.
Степанов какое-то время прислушивался, убавив звук телевизора, потом спросил, что за песня. Котов досвистел куплет до конца и, ещё не успев хорошенько ухватить ослепительно мелькнувшую в голове догадку, ответил:
— Да так… Это я сам.
— Слова есть?
— И слова есть, — кивнул Котов, ещё не понимая, шутка это или надувательство. Он уселся поудобнее и вполголоса, но довольно отчётливо, затянул: