Яшка был счастлив. Нарядный, радостный - в белой рубашке с галстуком, а поверх новая куртка, воротник поднят, мех струится, играет, округло обтекает тонкую шею, рукава закатаны на два оборота. На коленях букет алых гвоздик - Кате приготовил.
Официант принес шампанское и закуски - молодой парень, а уже распаренный на казенных харчах, с почти женской грудью, приторно вежливый от предвкушения чаевых.
– Приятного аппетита.
– Привет "агропрому".
– Горячее?
– В восемь ноль-ноль.
Иван бесшумно открыл шампанское, разлил по фужерам.
– Клюкнем, - сказал Севка. - Без раскачки.
За него.
– А потом за свободу. Весь вечер.
– Мальчики! Мальчики! - к столику пробиралась Катя. - А дама? Как можно?
– Бабье, - заворчал Иван. - Выпить спокойно не дадут.
Яшка сиял.
– Поздравляю, - сказала Катя и выложила на стол книгу "Воздушные пути". - Желаю тебе, милый Яшенька, всего-всего, - наклонилась и поцеловала в губы.
Яшка протянул ей букет.
– Как? - Она удивилась притворно. - Мне?
Ну, мальчики. Я не стою.
– Бери, бери, - грубовато сказал Иван. - Пока дают.
Севка подставил еще один стул. Катя сняла шляпку и села. Андрей наполнил вином еще один фужер.
– Давай, Иван, - сказал Севка. - Загни тост.
– При дамах я - пас.
– Мизантропический.
– Не.
– Боишься, что ли?
– Да они хуже чумы.
– Ладно, - сказал Андрей. - За него. За ум его. И душу. Может быть, мы вместе не стоим его одного.
Ребята притихли.
Чокнулись, выпили.
– Люблю повеселиться, - сказал Севка, набрасываясь на закуски.
– Опухнешь с голодухи.
– Яш, - сказал Андрей. - Позволь, я уведу твою даму.
– Ссс-совсем?
– Что ты. За. кого ты меня принимаешь? На пару слов. Не волнуйся, насчет барахлишка.
Катя поднялась и чмокнула Яшку в щеку.
– Скоро вернусь. С ним я в безопасности. Мальчики, присмотрите за моей шляпкой, пожалуйста.
– Лебедям подбросим.
– Грубиян.
Внизу, под выносным балконом ресторана, одиноко и незаметно жил несчастный пруд. Под бликами света застойная вода его казалась искусственной, неживой, дальше к центру она жирно темнела. Зеленоватая мутная ряска тянулась дугообразно от ресторана к ближним липам. Грязно светлели окурки, огрызки, куски недоеденного хлеба. Утки сбились к домику, а два черных лебедя, потеряв природную гордость, выпрашивали подачку, плавая вдоль берега.
– Был?
– Пока все в тумане. Твои тусовщики - в дупель. Не жди. Очухаются, приползут. Если очухаются. Хуже другое. Третий, Серый, как ты говоришь, смылся. Умотылял. Ни "Жигулевича", ни приставки. Кто он?
– Понятия не имею.
– Допустим. Он их поил. Как я понимаю, о целью. Ворюга. Почерк знакомый. Втихаря. Сидел и носа не показывал. Пока не подсидел. Налакались твои клиенты вусмерть, а Серый не пил, в фикус сливал.